Мег быстро кивнула, но тут же вскинула голову и добавила:
– Я согласна, если вы не будете принуждать меня не только говорить, но и думать по-другому.
Ричард криво улыбнулся:
– У меня нет намерения вторгаться в ваши мысли, как и в мысли любой другой женщины. Вы вольны думать что хотите.
– Ну и отлично.
Гнев Ричарда отступил, во взгляде появилась мягкость.
– Знаете, на самом деле мы не так ужасны. Рыцари, с которыми мне довелось ходить в походы и воевать бок о бок, люди хорошие. Разумеется, у каждого есть недостатки, но у них благородные сердца, и они хотят сражаться за правое дело. Конечно, в нашем мире такое нечасто увидишь, но увидеть можно, надо только позволить себе открыть глаза.
Щеки Мег пылали. Не поднимая на рыцаря взгляд, она пробормотала:
– Я обдумаю все, что вы мне рассказали о тамплиерах, Ричард, но, пожалуйста, не ждите, что я так просто откажусь оттого, в чем убеждена, забуду свои страдания и страдания тех, кого я любила.
– Я понимаю.
Между ними воцарилось согласие, почти товарищество, и это привело Мег в изумление. Она поняла, как приятно бывает открыть душу. Это объединяет с тем человеком, к которому отнесся с откровением. Казалось, Ричард испытывает те же ощущения. Выражение его лица оставалось загадочным, но в глазах читалась буря эмоций. Длилось это недолго. Ричард, словно желая прервать нечаянную близость, откашлялся, отодвинулся от края стола, обошел его и сел в кресло, явно намереваясь завершить разговор.
– Прежде чем вернуться к своей корреспонденции, а вам позволить отдохнуть после дневных трудов, я должен задать еще один вопрос.
– Да, Ричард.
– Дело касается Элинор. Днем Уилла беспокоилась, что вам придется спать в одной комнате с больной. После сегодняшнего происшествия я тоже стал сомневаться, можно ли вам находиться с ней наедине.
Мег кивнула и отвела взгляд. Понимая, что вопрос правомерен, она до боли сцепила пальцы. Элла и раньше проявляла агрессию, но того, что произошло сегодня, прежде не бывало. Но разве у нее, Мег, есть выбор? Придется делить комнату со своей сумасшедшей кузиной. Суровая правда состояла в том, что это все же лучше, чем отправиться домой или, упаси Господи, назад в аббатство.
– Я не знаю, как ответить на ваш вопрос, – справившись с собой, начала она. – Могу лишь сказать, что прежде я всегда справлялась с приступами буйства у Эллы. А при необходимости я могу позвать на помощь.
– У нее это часто бывает?
– В последнее время она ведет себя непредсказуемо. Даже с теми, кто заботится о ней, она иногда бывает буйной. Но уверяю вас, ни разу с тех пор, как я здесь поселилась, она ни на кого не кидалась так бешено, как сегодня на вас… – Мег прикусила язык, наступило гробовое молчание. Щеки девушки вспыхнули. Она подняла встревоженный взгляд на Ричарда: – Простите, я не хотела вас обидеть.
– Мадам, вы же понимаете – это правда, – отвечал Ричард. – Вам не за что извиняться.
Пытаясь справиться с возникшей неловкостью, он бесцельно переложил с места на место пергаментные свитки на столе, поправил чернильницу, выложил в рядок перья. Несмотря на спокойный тон Ричарда, Мег чувствовала, что ее слова нанесли ему душевную рану. Ей захотелось утешить его, сказать, что он не должен так себя винить.
– Итак, – бесстрастно произнес Ричард, поднимая взгляд от бумаг, – вы говорите, что вас устраивает сложившееся положение?
– О да!
Ричард кивнул:
– Что же, давайте попробуем, но вы должны обещать, что сообщите мне, если произойдут перемены. Перемены в отношении Элинор к вам или же в вашем собственном ощущении безопасности в ее присутствии.
– Согласна. – Мег встала, чувствуя смущение, для которого не видела причин.
В любом случае сэр Ричард де Каптер оказался значительно более покладистым, чем она ожидала. Он говорил с ней как с человеком, играющим важную роль в жизни Хоксли, а не как с опозоренной женщиной, проживающей в услужении, пусть даже она и дальняя родственница его жены.
– Не буду отвлекать вас от работы, – пробормотала она, направляясь к двери. – Спокойной ночи.
Ричард потянулся пером к чернильнице, но вдруг замер и вперил задумчивый взгляд в свою гостью.
– Да-да, миледи, надеюсь, вы будете спать спокойно. Но если что-нибудь случится, позовите, и я приду.
От этих слов Мег ощутила комок в горле и, не доверяя собственному голосу, она молча кивнула в ответ. Никому не было дела до ее безопасности, и это проявление заботы поразило и растрогало Мег.
Она никак не ожидала этого от Ричарда. Тем более сейчас, когда только-только начала обретать душевное равновесие… Мег расправила плечи и, выбросив из головы непрошеные мысли, двинулась к двери. Не станет она об этом задумываться. Во всяком случае, не сейчас, когда рядом он – Ричард де Кантер. Она постарается разобраться во всем позже. Разобраться и привести в порядок смятенные чувства.
Бросив пристальный взгляд на сидящего в величественной позе рыцаря, Мег вышла и поспешила ко второй спальне, где беспокойно металась во сне несчастная женщина.
Ричард смотрел вслед Мег, пытаясь справиться с чувствами, которые неизменно вызывала в нем эта девушка. Видит Бог, леди Маргарет Ньюком оказалась воплощением пытки, которую ему еще не случалось терпеть. Проблема не в том, что она осуждает его, Ричарда, и все братство тамплиеров, хотя ее острый язык сам по себе является испытанием. Дело обстоит куда хуже. Леди Маргарет представляет собой нечто более опасное. Она чистейшее олицетворение соблазна, который может исходить от женщины. Его собственное тело отзывалось на каждый ее жест так, словно бы Ричард был зеленым юнцом. Он, так гордящийся собственным самообладанием, оказывался беззащитен перед мощным натиском желания.
Не важно, что Мег напоминала изнеженных придворных красавиц не больше, чем легкий бриз напоминает тропический ураган. На самом деле именно бешеный темперамент Мег больше всего привлекал Ричарда. Было в ней нечто, что отзывалось в его душе, словно давно забытая песня. Даже ее легкий запах разжигал в нем тлеющие угли страсти. Блестевшие при свечах темные волосы возбуждали несбыточные мечтания. Коснуться кожи, ощутить ее гладкость… О Боже! Никогда! Он сделает все, чтобы изгнать эти мысли.
Ричард пытался успокоиться, унять сердцебиение. Рядом с Мег он чувствовал себя живым. Странное ощущение, его он не испытывал целых пять лет. Но Ричард знал: Мег для него недосягаема. Недосягаема по многим причинам. Он, черт возьми, женат, пусть даже этот союз лишен любви, а его жена давно потеряла связь с действительностью. Кроме того, он все еще хранит верность обетам бедности, послушания и целомудрия, хотя и не находится больше на службе тамплиерам. Именно эти обеты дали ему покой и силу тогда, когда у него более всего болела душа.
