– Ну хорошо. Допустим, я с тобой согласился. Что мы можем сделать? Единственным представителем закона в городе является шериф. Но он носит значок лишь для того, чтобы получать бесплатный обед и выпивку. – На лице Эндрю возникло странное выражение, которое подсказало Слейтеру, что ему не нравится то, что он услышал.
– Ты когда-то был сыщиком, поэтому мог бы…
– Нет. Я больше этим не занимаюсь.
– Почему?
Слейтер многозначительно посмотрел на друга.
– Ты знаешь почему.
– Но ведь прошло уже почти три года.
Слейтер на секунду вновь явственно ощутил зловоние, исходящее от гниющей плоти, немытых человеческих тел и испражнений. Он с трудом прогнал воспоминания. Левая рука Слейтера мелко задрожала. Нервы…
– Это всего лишь воспоминания, Слейтер. – Успокаивающий голос друга и прикосновение его руки позволили Слейтеру сосредоточиться на чем-то другом. Слишком реальные видения померкли, оставив после себя лишь приступ дурноты.
– Извини, – с неподдельным сожалением в голосе произнес Эндрю. – Мне не стоило напоминать тебе.
Слейтер потер лицо руками, стараясь обрести самообладание. Он давно уже не чувствовал прошлое столь остро и теперь проклинал себя за слабость, за то, что позволил воспоминаниям вновь завладеть им.
– Ты тут ни при чем, – горько бросил Слейтер. – Но ведь сам понимаешь, почему я не могу тебе помочь.
Эндрю кивнул:
– Жаль, что ты не хочешь поговорить о том, что случилось во время войны.
– Ну и что изменится %если я поговорю с тобой? Я не нуждаюсь в жалости, – зло произнес Слейтер, хотя совсем не хотел этого.
– Нет, я не стану тебя жалеть. Просто мне очень хочется помочь тебе.
Слейтер достал из кармана пиджака колоду карт и перетасовал ее. Привычное движение успокаивало нервы.
– Ты и так помог мне. Дал работу.
– Черт, да это ты сделал мне одолжение. Мне нужен был игрок, которому я мог бы доверять.
Слейтер вскинул бровь в сардонической ухмылке.
– Значит, ты простил меня за то, что десять лет назад я тебя обчистил?
Эндрю фыркнул.
– Если я и должен кого-то винить, то только себя. Ведь это я обучил тебя всем карточным премудростям.
Слейтер замолчал и устремил взгляд в пустоту.
– Хорошее было время, Эндрю. – Он заморгал и посмотрел на друга. – Ты никогда не говорил мне, почему дал шанс шестнадцатилетнему воришке.
Эндрю уважительно посмотрел на Слейтера.
– Я что-то разглядел в этом одетом в лохмотья мальчишке.
– И что же?
– Я увидел в нем себя. – Прежде чем Слейтер успел прийти в себя от неожиданного ответа, Эндрю встал. – Ладно. Хватит лирики. Дела не ждут.
Слейтер откинулся на стуле и проследил взглядом за своим наставником. Только теперь он заметил, что его волосы поседели, а движения утратили привычную живость. Кажется, прошла целая вечность с тех пор, как Слейтер впервые встретил Эндрю Карни на одной из улиц Хьюстона. Жизнь изрядно потрепала Слейтера. Не миновала эта участь и Эндрю.
Слейтер с беспокойством посмотрел на мисс Глори. Теперь она пела, глядя в пустой зал. Глаза девушки были закрыты. Казалось, на ее лице жили одни лишь губы.
– «Мы то печалимся, то веселимся, но наша радость быстро проходит, когда сердце томится в одиночестве. Все надежды проглотила печаль, когда друзья покинули нас».
Подбородок Глори упал на грудь, и исполненные печали звуки растворились в воздухе.
Дрожь, не предвещающая ничего хорошего, пробежала по спине Слейтера. Он пытался убедить себя в том, что виной всему лишь навязчивая мелодия да мрачные воспоминания, посетившие его минуту назад.
Схватив карты, Слейтер встал из-за стола. Когда он выходил из салуна навстречу утреннему солнцу, Глори затянула еще одну грустную песню. Неужели она не знала больше ничего, кроме этих ужасных, навевающих тоску баллад?
Ребекка закончила репетицию самой известной и разухабистой песней Стивена Фостера «Сюзанна». Она широко улыбнулась, когда из-под пальцев Саймона вылетели витиеватые аккорды, которые, казалось, еще долго висели в воздухе.
Ребекка захлопала в ладоши.
– Чудесно, Саймон. Где вы научились так играть?
Негр равнодушно пожал плечами, однако его робкая улыбка говорила о том, что он польщен.
– У меня был неплохой слух. Па вырезал мне деревянную флейту, и я играл на ней, едва появлялась возможность. Услышав как-то раз мою игру, жена хозяина позволила мне пользоваться ее пианино. – Саймон замолчал. – Мне казалось, что мы с клавишами старые друзья. Не знаю, как это у меня получалось, но я слышал мелодию, а потом сразу воспроизводил ее на пианино.
Изумлению Ребекки не было предела. Ей и в голову не приходило, что темнокожий раб может обладать столь ярким музыкальным талантом. Еще одно заблуждение, которое требовалось искоренить.
– А как насчет вас, мисс Глори? Я слыхал немало хороших певиц, но вы лучше их всех, – произнес Саймон.
Внезапно Ребекку охватила острая тоска по дому, и она с трудом заставила себя улыбнуться.
– За это нужно благодарить моих родителей. Они пели дуэтом, когда я была ребенком, а когда выросла, то присоединилась к ним. Получилось трио.
– У вас и впрямь чудесный голос. Уверен, они гордятся вами.
Ребекка сглотнула возникший в горле ком.
– Надеюсь…
Встав со стула, Саймон потянулся, и Ребекка в который раз поразилась его росту. Негр возвышался над ней на целый фут и, возможно, вдвое превосходил ее по весу, и все же она больше не испытывала прежнего страха.
– Пожалуй, пойду посплю, а потом вернусь. – Саймон улыбнулся девушке. – Жду не дождусь вечера.
– Я тоже, Саймон.
Когда он ушел, салун показался Ребекке пустынным, словно пещера. Взгляд девушки перекочевал на стол, за которым сидел Слейтер. Этот странный мужчина вдруг встал и ушел, словно не мог больше слушать ее. Ребекка убеждала себя, что уязвлена лишь ее гордость. Однако разочарование уходило своими корнями куда глубже.
Когда она увидела его спускающимся по лестнице, ее словно громом поразило. Темный костюм подчеркивал широкие плечи и обнимал узкую талию. Белоснежная сорочка контрастировала с черным пиджаком, придавая коже Слейтера золотисто-бронзовый оттенок и делая его голубые глаза более выразительными. Волнистые волосы Слейтера были слегка влажными, и Ребекке пришлось сжать кулаки, чтобы противостоять желанию провести рукой по своим собственным непослушным прядям. Встревоженная своей странной реакцией на игрока, она отвернулась, но не смогла прогнать его из своих мыслей. Даже спустя час она отчетливо представляла его.
