Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
Вот и сейчас он сам видел, как русские нашли и обезвредили первую мину. Но он ждал продолжения, он вожделел кровавого спектакля. Короткий состав тронется, контрольная платформа минует мину спокойно, а под паровозом она взорвется – он сам ставил цифру «4» на взрывателе. Мина с таким взрывателем использовалась диверсантом впервые, и он не был уверен в результате, хотел увидеть все сам.
Паровоз тронулся без гудка, без прожектора, при подслеповатых фарах.
Диверсант знал место закладки. Вот по рельсам прошла платформа с запасными рельсами и шпалами – с дозорным впереди.
Эстонец затаил дыхание. Паровоз – отличная цель, русские их много потеряли при отступлении, да и самолеты «Люфтваффе» в первую очередь целились по ним. Встанет паровоз – обездвижится состав, и тогда делай с ним что угодно.
Взрыв прозвучал неожиданно и для паровозников, и самого диверсанта. Под второй ведущей парой колес, прямо под серединой котла, сверкнуло, раздался грохот. Контрольная платформа, абсолютно неповрежденная, прокатилась по инерции несколько метров вперед и остановилась. Паровоз же, буквально разорванный пополам по котлу на уровне песочницы, завалился одной стороной набок, но не упал. Из разорванного котла вырвалось облако пара, потоками хлынул кипяток.
Бригаде еще повезло. Сработай мина под следующей, третьей парой колес – разбило бы топку, и пар с кипятком хлынул бы в будку.
Взрывом бригаду оглушило. Василия немного контузило – мина была с его стороны. Из ушей помощника текла кровь.
Теплушка на рельсах устояла – ведь состав только тронулся и шел со скоростью пешехода.
– Это что было? – прокричал Виктор.
– Откуда мне знать? Взрыв!
Никто не понял сначала – снаряд ли прилетел издалека, бомба упала? Про мину и не подумали, ведь впереди паровоза неповрежденной прошла платформа.
Из будки паровоза выбрались через левую дверь. Паровоз имел правый наклон, и люди опасались, что он может в любой момент рухнуть и придавить их.
Даже в темноте Сергей, разглядев паровоз, ужаснулся. Железо котла было разорвано пополам, как кости, торчали трубы, журчала вода. Рама, мощная и крепкая, была скручена взрывом, как конфетный фантик. Было понятно – паровозу конец, никаким ремонтом его не восстановить! И счастье, что сами уцелели.
Сергею стало обидно. Контрольная платформа цела, теплушка – тоже. Тендер – и тот цел! А паровоз в утиль. Да еще и путь загородил. Теперь его или саперам подрывать, или другим паровозом под откос сталкивать. У него едва слезы из глаз не потекли. Он сжился с паровозом, как с живым существом, сколько месяцев на «Эрке» отработал. И вот теперь «безлошадный». Конечно, он будет числиться в бронепоезде, вполне вероятно – в боевой части. Но кем? Подносчиком снарядов? Военным специальностям он не обучен, стрелять только из винтовки умеет. К тому же машинисты в дивизионе бронепоездов, как и на гражданке, пользовались уважением. Все эти мысли вихрем пронеслись у него в голове.
Виктор подошел, обнял.
– Не печалься. Главное – сами живы. А железяку тебе другую дадут.
– Сам ты железяка! – Сергей двинул плечом, сбрасывая руку Виктора. – Я с этим паровозом столько дней и ночей провел, проехал… – Сергей не закончил фразу. Для него потерять паровоз – как друга закадычного. Но разве Виктор поймет? Он кочегаром без году неделя, для него паровоз – тяжелая и грязная работа, не более.
Сергей стоял в растерянности. К нему подошел командир отделения ремонтников-путейцев, сержант Рябоконь.
– Да ты не убивайся так, механик. Понимаю, жалко машину. Там война идет, люди тысячами гибнут. А машинку новую дадут, еще краше будет.
– Такой уже не будет. Я на этой каждый винтик знал.
– Я на «чугунке» двадцать лет, сочувствую. А сейчас что делать будем? Миной этой в бронепоезд метили, считай – ты удар на себя принял, важную боевую часть для страны сохранил.
– Что делать? – в растерянности повторил Сергей. – Наверное, к Горбачево идти. Туда бронепоезд придти должен, мы путь проверить должны были.
– Пока мы назад не вернулись, бепо в нашу сторону не выпустят, ждать будут.
– Мы километров на двадцать отъехали. Пешком к утру вернемся, – сообразил Виктор.
– М-да, верно.
Неожиданно Рябоконь хлопнул себя по лбу:
– Нас же пятнадцать человек – вместе с паровозной бригадой!
– И что?
– Будем толкать теплушку, тут с километр ровного пути. Потом легкий уклон пойдет, но он длинный, километров пять. Как ветер проскочим, все легче.
Они посомневались – ну а какой выход? Только пешком.
Отцепив теплушку от тендера, уперлись в нее плечами. Понемногу теплушка поехала.
Метров через триста они выбились из сил и остановились передохнуть. А когда отдышались, стали толкать спиной. И то ли привыкли уже, то ли невидимый пока глазу уклон пошел, только толкать стало легче. Парни повеселели, а теплушка тем временем стала набирать ход. Ее уже и толкать перестали, а вагон катится.
По одному по лестнице они забрались в теплушку. Последний уже вскакивал на хорошем ходу, за руки втащили.
Непривычно было: колеса на стыках постукивают, ветерок в распахнутые двери врывается, остужая разгоряченные лица и тела, а ни паровоза, ни мотора нет, впрочем – как и тормозов. Неуправляемая рельсовая торпеда.
Один из ремонтников взял сигнальный рожок – у всех путейцев, стрелочников такие есть – и стал дуть в рожок. Зазевается кто на путях – под вагон попадет. Хоть так оповестить о грозящей опасности можно.
Странно было так ехать, непривычно.
Уклон оказался длиннее, чем говорил Рябоконь. Потом пошла ровная площадка. Вагон проехал по инерции еще немного и встал.
– Тормозные башмаки на рельсы! – приказал Рябоконь, а потом обратился к Сергею: – Кого посылать в Горбачево будем?
– По мне – так хоть все идем.
– Нельзя. У меня в теплушке инструменты, местные живо разберут.
– Тогда мы идем всей бригадой, у нас уже ничего нет.
– Не забудь сказать о теплушке на рельсах, в темноте запросто напорются.
– Не забуду.
Они пошли пешком. Ночь, по шпалам идти неудобно. То споткнешься, то между шпал на гравий ступишь. Вроде бы и приловчились, но все равно шли часа два с половиной.
Впереди раздался ритмичный металлический стук.
– Ручная дрезина едет, – тут же определил кто-то.
Без команды бригада бросилась в кювет – слишком свежи еще были впечатления о встрече с немцами.
Но это оказались наши. Они поняли это, когда до появления дрезины осталось метров пятьдесят – по русскому матерку, хорошо слышимому в ночном воздухе.
Выбравшись на рельсы, бригада закричала:
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
