Наверное, финн не придал этому такого значения, как они думали. Или не подал виду. Наверняка, кража девчонки больше его впечатлит.
Белоснежка уставилась на порцию лапши, цветом где-то между серым и бежевым. Элиза не врала, сказав, что не умеет готовить. Наверняка в холодильнике было много еды, приготовленной мамой, но разогрев — это «так хлопотно», что Элиза предпочитала есть лапшу быстрого приготовления. Белоснежка попробовала плавающие в соленом бульоне вытянутые шнурки и решила потерпеть. Во всяком случае, ее живот, издающий низкое ровное бурчание, был на ее стороне.
Ею овладело бестолковое чувство голода. Первая половина дня переходила во вторую, и единственной мыслью Белоснежки стала «как бы попасть домой». Каждый раз, когда она пыталась уйти, Элиза придумывала какой-нибудь предлог, чтобы та осталась. Ей действительно было страшно одной.
Беседа застопорилась. Они уже обсудили все, связанное с деньгами. Обсудили, могли ли деньги быть предназначены тому мужчине в кожаном плаще из соседнего дома. Элиза была убеждена в этом.
— Папа и мама не могут быть замешаны ни во что темное. Они честные, порядочные граждане.
По мнению Белоснежки, эту версию нельзя было списывать со счетов. Поэтому она спросила Элизу, чем занимается ее мама. Оказалось, работает в одной косметической фирме, в каком-то международном отделе. Не большой начальник, но, по словам Элизы, зарабатывает неплохо.
— Она почти по полгода проводит в командировках, — сказала Элиза и посмотрела в окно.
Белоснежка заметила на ее лице рассеянность, раздражение и печаль.
— К счастью, папочка почти всегда дома, — продолжила, улыбаясь, Элиза. — Кроме этих выходных.
А «папочка», выходит, полицейский.
— Что за полиция? — уточнила Белоснежка.
— Наркотики, — ответила Элиза.
Сапожник без сапог. Это было бы очень весело, если бы не раздражала тупость Элизы. Дочь наркополицейского — и играет запретными игрушками… Казалось бы, у Элизы нет оснований вести себя так рискованно. Белоснежка ничего не сказала, но Элиза поняла ее молчание совершенно верно.
— Это было случайно, просто чтобы повеселиться, — защищалась она. — Никакой я не наркоман. Я знаю меру. И никогда в жизни больше не буду это пробовать. Никогда.
— Спроси у своего папы, сколько таких «чтобы повеселиться» этого города испортили себе жизнь. Но я здесь не для того, чтобы читать тебе нотации о наркотиках, а чтобы узнать о деньгах.
— Не могу я об этом рассказать папочке, даже если он от меня что-то скрывает, — в десятый раз вздохнула Элиза. — В это я не верю. А если и так… Тогда я не смогу ему доверять. Он может врать мне сколько угодно, но другим полицейским я не расскажу. Он все же мой папочка. Даже если он во что-то впутан, я не могу разочаровать его. А вдруг это какая-нибудь тайная операция?.. Ах, моя голова сейчас лопнет!
— Во сколько он придет сегодня домой? — спросила Белоснежка.
— Через пару часов.
— Вчера он вел себя нормально?
— По-моему, да. Но, с другой стороны, я была сосредоточена на том, чтобы скрыть то, что у меня будет вечеринка. Моя голова была настолько занята тайной размером со слона, что я ничего не заметила бы. Даже если бы он танцевал летку-енку в костюме Микки Мауса.
— Проверь его. Поговори с ним. Не спрашивай прямо, а посмотри, что ты поймешь по его мимике и жестам. Люди говорят очень много, хотя и не всегда озвучивают нужное, — поучала Белоснежка. — И следи за своим соседом. Если деньги были предназначены ему, он наверняка начнет вести себя не так, как обычно, из-за того, что он их не получил.
Элиза встала из-за стола, подошла к подруге и сказала, приобняв ее:
— Спасибо.
К удивлению Белоснежки, на этот раз было не так противно. Элиза вернулась на свое место и продолжила есть лапшу. Когда она пила бульон, слышалось чавканье. Когда она засасывала лапшу, на ее щеках появлялись ямочки. Элиза была похожа на очень маленькую девочку.
— Я поговорю с папой. И послежу за соседом. Наверное, я смогу найти всему вполне логичное объяснение. И подумаю, что можно сделать с этими деньгами. Туукка и Каспер от своего не откажутся, но при желании я могу заставить их послушаться, — сказала Элиза и улыбнулась.
В ее самоуверенности было что-то трогательное.
— Тебе все еще страшно? — спросила Белоснежка.
— Уже не так сильно.
— Окей. Тогда я пошла домой.
Элиза попыталась придать лицу выражение мордочки щеночка, но Белоснежка была тверда. Хватит уже играть в подружек. Она свое дело сделала.
Белоснежка накинула пальто, зашнуровала армейские ботинки и плотно замотала шарф на шее. Затем стащила с полки варежки и попыталась нащупать лежащую дальше шапку. Ей понадобилось встать на цыпочки, чтобы схватиться за ее край. Она резко дернула ее и услышала не предвещающий ничего хорошего звук.
— О нет! — вырвалось у Элизы, когда Белоснежка стащила с полки порванную пополам шапку. — Там же лежат еще не прибитые крючки. Они мне тоже пару шапок разорвали.
— Я намотаю шарф на уши, — сказала Белоснежка.
— Нет, я тебе одолжу свою. У меня их много, — сообщила Элиза и натянула на голову Белоснежки красную шапочку. — Я заштопаю твою или свяжу тебе новую.
— Ясно. Спасибо.
Белоснежка еще постояла минутку в коридоре. Ей казалось, что надо сказать Элизе что-то одобряющее.
— Ты справишься, — наконец, сказала она, потому что не придумала ничего другого. Белоснежка была не то чтобы хороша в роли чуткого друга.
— Ага, — сказала Элиза. — Ты можешь при желании выйти через заднюю дверь. Ступеньки у переднего выхода ужасно скользкие.
Она покусала губы, показывая, что хочет сказать что-то еще, но не сказала. Белоснежка не спросила, что дальше. У нее было неприятное предчувствие, что она последний раз приходила в этот дом.
И вообще приходить сюда было большой ошибкой.
9.
Борис Соколов успел ответить на мобильный прежде, чем доиграл первый проигрыш You Only Live Twice[17].
— Ну?
— Девчонка только что вышла из задней двери дома. Скоро подойдет к склону, — сказал Вииво Тамм.
Борис Соколов сразу же кивком дал знак сидящим рядом, чтобы те завели машину.
— Ты уверен, что это она? — еще раз уточнил он.
— Она. Та же самая красная шапочка, что и раньше, — ответил Вииво Тамм.
— Когда она достаточно приблизится, поймай ее. И не облажайся. У нас все должно получиться с первого раза, — приказал Борис и повесил трубку.
Он потер свои замерзающие руки. Надо, чтобы они как можно быстрее посадили девчонку на заднее сиденье машины. Нельзя, чтобы их заметили. Чем меньше она увидит, тем лучше. И никакого насилия. Девушка должна быть в целости и сохранности. Хотя пара синяков не помешает. Нужно дать ей понять, что они не шутят.
