Конечно, со временем она рассчитывала найти человека, хотя бы отдаленно напоминающего ее идеал, но пока не гнушалась обществом женатых мужчин, которые кормили и поили ее за свой счет, а потом накидывались на нее, как на последний кусок пирога.
Тина слишком давно искала пристойного кандидата, мужчину, который разбудил бы ее, рассмешил. Такого, который мог бы пойти с ней куда-нибудь в субботу вечером. Ей хотелось уюта, нежности и тепла семейной жизни. Чтобы поздним воскресным утром, выбравшись из постели и надев джинсы и футболки, они шли бы вдвоем на ланч куда-нибудь вроде ресторана «Тнмберлейк», объедались бы там яичницей с беконом на тостах, а на гарнир – яичные желтки, соус и воскресный номер «Нью-Йорк таймс». Она хотела – и признавалась себе в этом – мужа. Своего собственного. Пусть даже чьего-то бывшего. Но постоянного, законного. Иначе говоря, она хотела юридически оформленных отношений.
Тина согнула ноги в коленях, выставив лодыжки на обозрение. Отметила, что Дэниел посмотрел на них. Пожевала кончик ручки. Н-да, маловероятно, что он готов к совместным воскресным завтракам.
Вернувшись с работы, Дэниел, не заходя на кухню, отправился наверх. Ему хотелось только одного: встать под горячий душ и, стоя под ним долго-долго, полностью и без угрызений совести отдаться грязным мыслям. Силы у него кончились. Проходя мимо комнаты дочери, он заглянул в ее приоткрытую дверь. Карим сидела на кровати к нему спиной. Голова, утонувшая в огромных наушниках, дергалась в такт несущемуся из них реву музыки. Дэниел окинул взглядом ее комнату. В отличие от всех нормальных подростков, оклеивавших свои комнаты портретами музыкантов и актеров, Карим обвешала стены фотографиями наиболее успешных руководителей высшего звена из ежегодного обзора журнала «Форбс». С почетного места над кроватью взирал Уоррен Баффетт. Она хотела, когда вырастет, стать инвестиционным банкиром. Так и заявила за завтраком где-то с полгода назад. Сказала, что это серьезно, а не пустая болтовня.
Представив свою дочь банкиром, Дэниел рассмеялся и, поперхнувшись, закашлялся. Карим оглянулась, встала с постели, не снимая наушников, подошла к двери и с загадочной улыбкой захлопнула ее перед носом отца.
Бетти сидела, крепко сжав колени и стараясь занять как можно меньше места на обитом ситцем диване. Джасмин передала ей чашку с чаем для похудения, подслащенным двумя горошинами заменителя сахара.
Бетти высморкалась в салфетку.
– Огромное тебе спасибо, Джасмин, что поедешь со мной.
– Мы же подруги, правда?
– Спасибо, а то я прямо сама не своя.
Бетти позвонила ей в совершенной панике, и Джасмин в самый час пик сорвалась с места, чтобы поехать вместе с ней на прием к врачу. Конечно, во время предыдущего разговора они поссорились, но настоящая дружба сильнее любых размолвок.
Джасмин похлопала Бетти по руке.
– Давай, пей свой чай, раз он тебе так помогает.
Бетти погрузилась в свои мысли. Ей казалось, что перед ней снова доктор в безукоризненно белом халате и ее ассистентка. Они ждут. Стараются казаться спокойными. Но их профессиональные улыбки очерствели, как вчерашняя помадка. Бетти слышала, как за окном шумят машины, поют птицы, ветер ласкает деревья. Никто даже и не представлял себе, что ей предстоит. Она чувствовала себя такой одинокой, такой беззащитной. Но готовой проявить мужество. Нужно быть сильной. Бетти отпила укрепляющего дух чаю и кивнула.
– Хорошо, что пришли, миссис Джонсон, – с хрустким британским акцентом сказала доктор. – Много времени мы у вас не отнимем.
На высоких белых каблуках она процокала в заднюю комнату. Что-то пробормотала. Потом вновь появилась в дверях и приглашающим жестом протянула руку. Бетти послушно, как собачонка, хоть и дорого одетая собачонка, пошла за ней. В комнате ее ждали две медсестры. В белых перчатках. Волосы забраны под сетчатые шапочки. Ободряюще кивнули. За их спинами – штора. А за шторой, Бетти знала, стоит эта штука. Она старалась о ней не думать, когда снимала костюм от Генри Бендела.
– Чудный цвет, – отметила одна из медсестер, когда Бетти повесила костюм на вешалку.
Бетти хотела было снять и нижнее белье, но постеснялась показывать свои складчатые телеса.
– Готовы, миссис Джонсон?
Бетти кивнула.
Они отодвинули штору. За шторой стояли весы.
– Скажете, когда будете готовы, миссис Джонсон.
Бетти заковыляла, как закованная в кандалы.
Медсестра, помогая ей подняться, подала руку.
Врач заглянула в медицинскую карту Бетти.
– В последний раз вы были у нас две недели назад, миссис Джонсон. А мне казалось, что я назначала вам являться ежедневно.
– Д-да, назначали.
– Это для вашей же пользы, миссис Джонсон.
– Да, доктор. – Губы у Бетти задрожали.
– Ну хорошо, давайте.
Бетти, дрожа, встала на весы. Они зашатались под ней, как при землетрясении. Глядя поверх очков, доктор сняла показания. Потом повторила процедуру.
– Боже, Бо… – проговорила она и что-то записала в карту. Потом быстро взглянула на Бетти. – Не подсматривайте, миссис Джонсон.
Но Бетти уже увидела.
Ее качнуло. В голове загудело, щелкнуло и рассыпалось звездами и пляшущими искрами.
– О господи, – проговорила доктор, она же администратор Клиники Контроля Веса, все так же глядя поверх ненужных, надетых для солидности очков. – Старая корова упала в обморок.
Стоя вечером у плиты, Джасмин думала о Бетти и бессмысленных тратах – денег, волнений, жизни. В дверь позвонили, и Джасмин недовольно заворчала.
– Джасмин, откроешь? – крикнул Дэниел из ванной.
Джасмин отодвинула стакан вина и пошла открывать. Она знала, кто там. Джей Ди и Эллен. Стоят по ту сторону двери, напряженно улыбаются и боятся, что, если Джасмин будет слишком долго спускаться, на них нападут прямо на лестнице. Интересно, насколько их хватит?
Джей Ди и Эллен были соседями и друзьями Джасмин и Дэниела уже много лет. И дети у них родились почти одновременно. Странная связь: вроде бы друзья, а общих интересов – никаких. Кроме того, что сумели одновременно произвести на свет потомство, подарили планете еще по одному живому существу. Первое время они говорили о том, как их малютки спят, едят, какают. Потом о загородках на лестницах, о первых велосипедах. Теперь же все разговоры были о том, сколько с детьми проблем. Нет, нашу с вашей и не сравнить, одна головная боль. То, что испытывала по отношению к ним Джасмин, можно было бы назвать привязанностью, но никак не интересом или любовью. Джей Ди был банкиром, Сью Эллен – бизнес-дамой на полставки. Специалист по интерьеру – внутренняя отделка и трафаретная раскраска, – она занималась украшением домов сторонников республиканской партии. Работала на дому.
Все уселись в гостиной. На Сью Эллен был умеренно броский темно-зеленый вязаный костюм и темно-зеленые же, идеально подходящие к костюму туфли-лодочки. Средней длины жемчужное ожерелье прекрасно гармонировало с жемчужными запонками. Правильность ее одеяния навевала невыносимую скуку. Мышино-коричневые волосы Сью Эллен были высветлены, покрашены перламутровыми прядками и уложены в аккуратную прическу, напоминающую футбольный шлем. Джей Ди завалился в кресло, закинув ногу на ногу – голубые, хорошего покроя брюки и кожаные, отливающие дорогим блеском туфли. Он поднес к свету свой бокал, понюхал содержимое.
