— Тебе давно пора замуж, — продолжила Нелл. — А дантист — хорошая партия. Сколько ему?
— Не знаю. На вид около тридцати.
— А он не женат? Узнай обязательно. А где он живет?
— Знаю только, что он не здешний. Приехал на симпозиум, пробудет в Бостоне еще несколько дней.
— Приезжий — это нехорошо. Уедет — и чувства могут остыть. Любовь на расстоянии ненадежна. Так что ты постарайся, очаруй его за эти несколько дней. Но только не ложись с ним в постель. Поспешишь — все пропало. Мне по душе пышная свадьба где-нибудь на природе. Может, к тому времени Донни уже излечится или его отпустят на время. Свадьба не хуже похорон.
Пейтон вздохнула и пошла за настольной лампой — видно, Нелл хотела почитать перед сном или просмотреть почту, обычно состоявшую из рекламных листков. Нелл ничего не выбрасывала, и в комнате росли кипы старых журналов, каталогов, газет, пылившиеся на полках, на комоде и на полу, прикрывая ободранные обои.
Она не делала исключения и для другого старья — почти все ящики, имевшиеся в квартире, были забиты ненужным хламом: тюбиками без крема, авторучками без чернил, карандашами без грифеля, старыми батарейками, свечными огарками, засаленными расческами, превратившимися в камень конфетами, лотерейными билетами, не оправдавшими ожиданий, грошовой бижутерией…
Помимо дивана, на котором сидела Нелл, все еще следившая краем глаза за прожорливой птицей, обстановку комнаты составляли старомодный комод, одну из ножек которому заменяла кипа газет, ободранная кушетка, трюмо с помутневшим зеркалом, кофейный столик, сколоченный Донни из найденных где-то досок, и прялка, невесть как оказавшаяся в квартире.
Но настоящим украшением комнаты были стены с висевшими на них многочисленными картинами. Одни из них — «Горы в снегу», «Ваза с цветами» и «Олень на лесной поляне» — были куплены Нелл на распродаже «подлинных живописных полотен». Другие достались Нелл по наследству. Это были работы кисти настоящих художников, изображавшие ее предков, и теперь со стен на своих потомков глядели степенные задумчивые мужчины в костюмах разных эпох и одна миловидная дама в вечернем платье — прапрапрабабушка Нелл, леди Кларисса, бывшая замужем за английским аристократом. Комнату освещала свисавшая с потолка лампа под абажуром в блекло-красный горошек.
Общество Нелл и Пейтон разделяли собаки: чихуахуа Фли, любимица Пейтон, теплый комочек, по ночам забиравшийся ей под бок, три ищейки — Монти, Руфус и Генри, вечно слюнявые и мигом оставлявшие свои собачьи дела, если кто садился за стол, да щенок Дейзи, тоже ищейка. Собаки были на попечении Нелл, но после того как ей удалось устроиться на работу в «миленький кафетерий», она стала уделять им меньше внимания, и они часами бродяжничали по улицам, вызывая недовольство соседей.
Когда Пейтон принесла настольную лампу, Нелл все еще смотрела занимательное ток-шоу. Она могла наслаждаться увлекательным зрелищем лишь в отсутствие Донни, ибо телевизор был единственной вещью, принесенной им в дом (если забыть о досках для кофейного столика), и обычно стоял в его комнате. О том, где он достал дорогостоящий телевизор, Донни предпочел умолчать. Купить он его не мог: у него не было собственных денег даже на сигареты, но Нелл не стала пытать своего любимца.
— Я даже не знаю, хочу ли замуж за Барри, — сказала Пейтон в раздумье. — Он симпатичный, но больно уж неуклюж.
— Неуклюжие люди всегда добродушны, пакости не устроят. Не упусти Барри, а то наткнешься на дрянь вроде Эрни.
Пейтон наморщилась, словно от зубной боли. Ее передернуло от мерзких воспоминаний о проглоченном оскорблении. Эрни был барменом, с которым она познакомилась несколько лет назад. Он приехал из Португалии, чтобы подзаработать, а потом улетел домой, как оказалось, к своей жене. Убрался восвояси — туда ему и дорога, — но Пейтон долго не могла забыть оскорбления, к тому же совершенно несправедливого, брошенного этим паршивцем при расставании.
— Ты доставила мне несколько приятных минут, — пренебрежительно сказал он. — Но от тебя тянет мочой. Почаще мойся, да не забывай о своей вонючке.
— А вспомни Скотта, — наставительно продолжила Нелл. — Он вроде ухаживал за тобой, но, вместо того чтобы остепениться, нанялся матросом на торговый корабль — только его и видели. Тебе уже двадцать три, пора замуж. Своими трудами ты много не заработаешь. Если Барри сделает тебе предложение, соглашайся немедля. В крайнем случае ты можешь всегда развестись. Свадьбу лучше устроить осенью. Конечно, может случиться, что до свадьбы вы не совладаете с чувствами. На всякий случай держи в сумочке пачку презервативов. Поройся в ящиках, там найдешь.
Еще лет пять-десять назад Нелл специально ходила в бар, чтобы подцепить кавалера. Презервативы лежали в ящике с тех счастливых времен, но, верно, пришли в негодность.
— Ты думаешь, я буду счастлива, если выйду за Барри? — спросила Пейтон, полагавшая, что замужество ее матери счастья не принесло, хотя Нелл и родила четверых детей.
Ее муж, отец Пейтон, выходец из Эстонии, работал механиком в мастерской и хорошо зарабатывал, пока не пристрастился к спиртному. Хуже того, он приучил пить и Нелл. Совместные возлияния нередко заканчивались скандалами. Однажды, когда Нелл была беременна Пейтон, он ушел прогуляться и не вернулся. Позже выяснилось, что он осел во Флориде. Нелл долго честила его на чем свет стоит, но порой признавала, что он мог доставить женщине настоящее удовольствие.
— У тебя нет выбора, Пейтон, — ответила Нелл. — Ты думаешь, что, того и гляди, тебе подвернется другая партия? Это с твоим-то характером? Ты слишком замкнута, необщительна. Тебе надо на людях держаться раскованно и не шарахаться от мужчин. К вам в офис приходят клиенты…
— Да почти никто не приходит, обычно звонят.
— Тогда бывай больше на людях, займись спортом. — Нелл зевнула. — А сейчас пора и на боковую. Лампу, если хочешь, можешь забрать, она мне не понадобится. — Нелл вытащила из пачки мятую сигарету и направилась к двери, чтобы покурить во дворе. Монти, Руфус и Генри, распустив слюни, последовали за ней. — И помни, Пейтон, — Нелл остановилась в дверях, — ты — моя последняя надежда. Надеюсь, ты восстановишь былую славу нашего рода. Может, у тебя будет плантация и большой особняк с лужайкой для гольфа. Тогда о тебе напишут в журнале. Открываю «Пипл», а там о тебе и всей нашей фамилии.
— Ma, пора спать. Сходи покури и не забудь закрыть дверь.
Пейтон вздохнула, почувствовав себя одинокой, и пошла чистить зубы. Растянув губы, с опаской глянула в зеркало. Два передних действительно выделялись неестественной формой и желтизной.
Глава пятая
— Пейтон? Это я, Леонард, — прозвучал в телефонной трубке многозначительный голос.
— Леонард? Что случилось?
— Ничего, ровным счетом. С какой стати ты всполошилась? Разве в моем голосе прозвучали тревожные нотки? — Свекор Пейтон обладал странной манерой выделять голосом отдельные слова в произносимой им фразе, чем часто ставил в тупик своих собеседников. — Я сейчас недалеко от вашего дома и вспомнил, что у тебя выходной. Приглашаю тебя на ланч. Почему бы мне не позавтракать с любимой невесткой?
