Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 40
Мы… Он сказал — «мы понимаем». Я пока сомневаюсь.
— Формулировка не одновариантна, Андрей Леонидович, — возразила я.
— Разумеется, — согласился он, не раздумывая. — Если есть время на организацию и осуществление вариантов. Его нет.
Вот это меня уже почти взбесило, и я задала свой следующий вопрос.
— В таком случае почему я одна страдаю? Почему не поступить проще? Не устроить Скопцову и его «братку» ДТП или не послать к ним киллера? Слава богу, они определены, и найти их большого труда не составит.
— Ты умная, Багира, ты понимаешь, что мы не сможем порекомендовать органам следствия не обращать внимания на трупы. С какой, позволь спросить, это стати? И не можем допустить расследования. Оно при первых же шагах выйдет на Степанова.
— Да кто он такой, в конце концов, что ты, Гром, так печешься о его благополучии? — взорвалась я, не выдержав недомолвок, а он неожиданно весело рассмеялся, откинув голову назад.
— Ты очаровательна, Юленька, особенно когда злишься. И если не злишь при этом меня, в такие моменты я готов для тебя на что угодно. Считай, что уговорила выложить все, что мне известно. Или почти все.
Мы отметили примирение чаем, передавая фляжку из рук в руки. А когда она опустела, Андрей прикурил и, выпустив дым в приоткрытое окно, приступил к делу.
— На днях состоится суд над неким Джулаевым. Этот, с позволения сказать, человек пользуется значительным авторитетом в определенных кругах. Сам он с юга, там и подвизался, и прославился. Судейская бригада будет сборная, сибирская. Процесс, точная дата его не разглашается, состоится в Питере. Как видишь, сделано все, чтобы Джулаев получил ему причитающееся. Но это уже не наши с тобой сферы, — махнул он рукой, — и проблемы.
Он помолчал немного и продолжил:
— Будь внимательна, Юль, то, что я сейчас скажу, очень важно для понимания всего джулаевского дела.
Андрей тронул меня за плечо, увидев, что я поглядываю в окно, на проходящего по той стороне улицы человека в длинном кожаном плаще нараспашку. Чем-то он был похож на Сергея. Но не прической.
— Джулаев, по своим подвигам, заслужил самый суровый приговор, — Андрей говорил медленно, глядя прямо перед собой, четко произнося каждое слово. — Приговорить его и привести приговор в исполнение означает показать всей его и ему подобной братии способность государства к таким акциям, несмотря на любые меры, предпринимаемые на любых ступенях бюрократической лестницы. Ох, Юленька, — тяжело вздохнул Суров, — ты бы знала, что они творят! — помолчал и добавил: — И чем ближе к развязке, тем хлеще. Теперь вот решились зайти с другой стороны.
Организацией процесса занимается чин из Министерства юстиции, Василий Иванович Степанов, родственник нашего Степанова. Брат родной. Младший из них. Рисковый молодец, надо сказать, хоть и берегут его от последователей и почитателей Джулаева как зеницу ока. Как видно, убедившись в защищенности Василия Ивановича, его противники затеяли обходной маневр. Правильно, Юленька, через нашего Пал Иваныча Степанова. План их не отличается остроумием, но достаточно изощрен и жесток, чтобы сработать.
Андрей выбросил окурок, сдернул с головы кепку и положил ее сверху на панель приборов. Кончиками пальцев, характерным для него жестом, пригладил волосы.
— Все, что расскажу дальше, мне известно со слов Василия Ивановича.
Тамара Ромина была сотрудницей и любовницей Степанова. И отношения их до недавнего времени не оставляли желать лучшего. Пришло же ей в голову, а скорее всего это ей туда вложили, взяться за его шантаж. Ну, разумеется, ей захотелось денег. А располагала она, в качестве главного аргумента, видеозаписью их интимных развлечений. Все, как быть должно, все по последней моде, Юлия. Дальнейшее стряслось внезапно. Позавчера, в четверг, Степанова по телефону уведомляют о Джулаеве и суде над ним и просят, — Гром поднял руку с вытянутым вверх пальцем, — заметь, просят передать Василию Ивановичу, что если решением суда к Джулаеву будет применена высшая мера, то Пал Иваныч убьет свою шантажистку-любовницу. Ты, Юлия, представляешь последствия для человека, делающего карьеру в Министерстве юстиции, у которого вдруг брат — убийца?
Он замолчал, давая возможность мне высказаться.
— По-моему, в наше время такой компромат сильно на карьеру повлиять не может, — сказала я. — Крупная неприятность, не более.
— Это не все! — запротестовал Андрей. — Это первый этап всего лишь. Далее следует угроза расправиться с самим Павлом Ивановичем. Его обещают убить сразу после вынесения приговора.
— Грозятся?
— Вспомни о Роминой. За дело взялись серьезные люди. И им не до пустых угроз. Убит после убийства своей любовницы. Для следствия-то какова коврижка?
О Роминой я не забыла и Грому поверила. Поняла, что и у Степанова есть реальная перспектива оказаться на каких-нибудь высоковольтных шинах.
— А не наплевать ли Василию Ивановичу на такое обстоятельство? Во имя всеобщей справедливости и собственного блестящего будущего?
— Представь себе, нет, — Гром сказал это так, будто сам удивился своим словам. — Братья питают искреннюю привязанность друг к другу и способны друг для друга на многое. Вот какой атавизм, Юленька. Может, это оттого, что выросли они без родителей и Павел Иванович, как мне объясняли, был для Василия вместо отца. Хоть разница в их возрастах не так уж и велика. А?
Я промолчала.
— То-то! — понял Андрей, что почти убедил меня, и восторжествовал. — Короче говоря, позавчера братья решили ничего срочного не предпринимать, а обдумать все возможные варианты контрмер. Но шантажисты оказались настроены более решительно, чем можно было предположить. Вчера, в пятницу, вечером Степанова извещают о смерти Тамары Роминой и требуют попросить у брата гарантий в отношении Джулаева. Угрозы те же, но теперь они подкреплены трупом Роминой. Здешний Степанов в панике, а московский по каналам ФСБ выходит на меня. Все!
— Все? — переспросила я довольно язвительно. — Нет, не все. Мне по-прежнему не ясно, почему, как ты сам сказал, ФСБ не занялась решением этой проблемы своими силами? Им вполне…
— Юлия, — перебил он меня, не скрывая досаду, — это же элементарно. Когда информацией владеют один, два, несколько руководителей, это — одно. А когда она попадает через них к исполнителям — другое. Когда же на ее основе разрабатывается и проводится операция — третье. Василию Степанову, да и Павлу Ивановичу тоже, опасна огласка любого рода, так что, сама понимаешь, задача не поддается решению законными методами еще и по требованиям секретности.
— Сколько заплатит мне Василий Иванович за работу? — спросила я вкрадчиво.
— Платить тебе буду я, — уточнил Гром и пояснил: — Дело здесь в Джулаеве, а совсем не в чистоте фамилии Степановых. Можно, конечно, препроводить его к праотцам, скажем, при попытке к бегству, но это — не то. Не то это, Юленька, — втолковывал он мне, как неразумной. — Нужен суд и его решение, нужно доказать, что можно судить по-настоящему строго даже негодяев масштаба Джулаева. Василий — за. Наш Степанов — равнодушен. А Скопцов с Сергеем — категорически против. Кто кого, чей будет верх, зависит от тебя, Багира.
Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 40
