Фразы, которые вам, возможно, пригодятся при разговоре с раскованным французским работником
Третья заповедь
Ешь!
Если это и пахнет, как экскременты свиньи, это не значит, что и вкус будет соответствующим
Если бы Библию писал француз, в ней было бы гораздо больше кулинарных рецептов. И настоящая заповедь была бы первой.
Нельзя жить во Франции, не интересуясь кухней. Французы не уважают тех, кто отказывает себе в удовольствиях, и, что бы они там ни говорили, к питанию у них более серьезное отношение, чем к сексу. В их мнении тот, кто не стонет от вожделения при упоминании о свиных потрохах, не далеко ушел от лишенного мужской силы монаха. Вегетарианцы же у них на особом подозрении, подобно гостю на оргии с джакузи, не раздевающемуся и не купающемуся, а стоящему, повернувшись спиной к происходящему и заткнув уши.
У французов конечно же много поводов для суеты. С тех пор как первые неолитические племена обосновались во Франции, местные жители только тем и занимаются, что изобретают способы приготовления и сохранения всего того, что способно предложить суша, море и воздух. Те телевизионные документальные фильмы, в которых реконструируется жизнь обитателей каменного века, судя по всему, не имеют никакого отношения к французам.
Вместо того чтобы жевать бесформенные, обгоревшие куски мамонтового мяса, французы каменного века, верно, часами спорили о том, какой соус следует добавить, сколько времени надо жарить мясо и какой высоты должно быть пламя.
Отнюдь не случайно и то, что в Европе лучшие образцы наскальной живописи оказались в Центральной Франции. Все эти изображения шерстистых мамонтов должны были служить напоминанием о еде.
Так же они, вероятно, с гораздо большей рачительностью относились к туше убитого мамонта. Если бритты в каменном веке сами, должно быть, съедали только наиболее мясистые куски, а все остальное скармливали одомашненным волкам, то французы, скорее всего, не брезговали и разного рода органами, включая легкие, мозг и ноги, причем последние шли в пищу полностью – до желе в копытах (или что там было у мамонтов). Чтобы полусъедобные куски очередного убитого животного становились более вкусными, предки французов, должно быть, готовили из объедков соусы.
Стоит ли тогда удивляться тому, что у них не нашлось времени на строительство Стонхенджа.
Жизнь – это жратва с чужого стола
Французы, сохранив со времен каменного века некоторые из своих кулинарных традиций, часто демонстрируют то, что можно принять за полное отсутствие понятия о гигиене. Пищу они берут руками, сыры продают, когда их корка покрывается плесенью, а мясо и яйца едят полусырыми либо вовсе сырыми. Привезенные ранним утром в рестораны продукты питания часто складывают перед самим заведением на тротуаре, где, как всем известно, оставляют обычно свои нездоровые экскременты лучшие друзья человека.
Короче, французы считают, что бактерии вправе жить и размножаться – и желательно в человеческом желудке.
И наиболее частым переносчиком микробов является, видимо, хлеб. Повсеместно можно наблюдать, как boulangère[74], желая усладить свой слух хрустом хлебной корки, туго сжимает батон, потом той же рукой берет деньги, роется, набирая сдачу, в кассе, после чего переносит все собранные в ящике бактерии на следующий батон – ваш.
На улице постоянно встречаешь официантов или поваров, несущих охапками батоны без обертки либо толкающих перед собой ничем не прикрытые тележки с хлебом. Когда же буханки наконец оказываются в помещении ресторана, их зачастую режут на куски те же официанты, что рассчитывают клиентов. Большие корзины с хлебом обычно ставят на общий стол, откуда посетители могут брать его по мере надобности, затем опустевшие корзины уносят, а оставшиеся куски перекладывают в другие корзины. И возможно, тот кусок хлеба, которым вы собираете винегрет на своей тарелке, уже испытал дружеское пожатие boulangère, потерся о подмышку официанта, был ощупан предыдущим посетителем и даже, может быть, побывал на полу caféи лишь после этого оказался у вас во рту. Вкуснятина.
Еще более аппетитный аромат – в cafès[75]– порой источает кружка, от которой несет прокисшим пивом. Скорее всего, после последнего посетителя ее лишь наскоро ополоснули за стойкой в струйной мойке для стаканов. Вам лишь остается надеяться на то, что у того, кто пил до вас, не были больные десны.
И тем не менее от этого, по-видимому, никто не страдает. Во Франции[76]практически не слышали о вспышках сальмонеллеза, или отравлении E. coli, или о пищевых аллергиях.
Англичанка, живущая во Франции, как-то поведала мне о том, что с ней произошло, когда она съела легкую закуску со следами арахиса. Женщина начала раздуваться, у нее перехватило дыхание, и ей казалось, что она вот-вот умрет. Когда приехала «скорая» и она сообщила медикам: « Je suis allergique aux cacahuètes» («У меня аллергия на арахис»), те покатились со смеху. В их оправдание можно сказать только одно: данная фраза, с точки зрения французов, звучит очень глупо. То же самое было бы и с английскими работниками «скорой помощи», если бы им сказали: «Мой кетчуп радиоактивен».
