Ратне очень хотелось с кем-то сблизиться, подружиться, поговорить о своей дочери, но на прошлую жизнь, как и на тесное общение вдов, был наложен негласный запрет. Каждая обитательница приюта была вынуждена предаваться воспоминаниям и переживать свое горе в одиночку. Общими были только хозяйственные дела да забота о немощных старухах. То был дом скорби – вся его суть отражалась в названии.
Девушке по-прежнему нравилась Сона, но, несмотря на всю приветливость, та держалась отстраненно; впрочем, не только с Ратной. У этой юной красивой вдовы было много хлопот, на фоне которых стирка и приготовление пищи казались чем-то простым, не требующим особых способностей или ума.
Сона ежедневно ломала голову над тем, как прожить на скудные средства, причем не только ей, а всем вдовам. Ратна это знала и потому очень обрадовалась, когда ей представилась возможность пополнить приютскую казну. Однако она ошиблась в том, что золотая дорожка станет путем к сердцу Соны.
Солнце выплыло из-за горизонта, коснулось водной глади и принялось подниматься по невидимой лестнице, чтобы к полудню залить пламенем храмы, вознесшиеся своими верхушками к небу в вечной безмолвной мольбе. Ветер пел свою бесконечную песню, волнуя кроны деревьев. Густые клубы дыма от погребальных костров струились вдоль Ганга.
Протащив тяжеленную корзину по ступенькам, Ратна решила передохнуть и тут увидела запомнившегося ей юного красавца. Сегодня на нем была другая одежда, но его жесты и выражение лица были такими, как в первый раз.
Девушка с любопытством наблюдала за ним и, когда он поднялся с колен, не успела отвести взгляд.
– Простите, господин, – пробормотала она, верная врожденной привычке преклоняться перед высшими кастами.
– Почему ты назвала меня господином? – медленно произнес он и, не дождавшись ответа, спросил: – Ты живешь в приюте при храме?
– Да.
– А сколько тебе лет?
– Пятнадцать.
– Всего лишь?! И много вас там?
– Да, много. И молодых, и старых.
Юноша смотрел на груду застиранных сари у нее в корзине.
– Вы, вероятно, бедствуете?
Ратна замялась, не зная, что сказать. Заметив это, он протянул ей кошелек, не забыв приложить другую руку к груди и слегка поклониться. Его манеры показались девушке столь изысканными, что ее душа затрепетала.
– Едва ли это облегчит вашу скорбь, но наверняка немного поможет приюту.
Ратна приняла подношение и долго смотрела вслед юноше, жалея, что не осмелилась спросить, кто он такой. В то утро она стирала небрежно, потому что спешила вернуться обратно.
Девушка застала Сону в ее каморке – та склонилась над какой-то книгой. Умение читать и писать казалось Ратне чем-то священным: она не понимала, как можно извлекать слова из всех этих черточек и закорючек, похожих на букашек и червячков!
Увидев девушку, Сона поспешно спрятала переплетенный в кожу том. Ратна знала, что в числе прочего в приюте запрещено держать книги. Все, что должны были знать вдовы, им говорили жрецы на ежедневных молитвах.
– Вот, – сказала Ратна, кладя кошелек на циновку, – это для приюта.
В ее взгляде светилась гордость за то, какую пользу она, оказывается, способна принести обители скорби. Сона взяла кошелек без удивления и улыбки и раскрыла его. Выражение ее лица изменилось.
– Где ты это взяла?
Ратна набрала в грудь побольше воздуха. Вот она, разница! Вечно голодная шудра просто примет деньги, а благородная брахманка непременно поинтересуется, откуда они взялись.
– Мне дал один человек. Там, на берегу, когда я стирала белье.
Взор собеседницы похолодел.
– Разве ты не знаешь, что вдове запрещено разговаривать с посторонними? Это был мужчина?
– Да, – пролепетала Ратна.
Сона поджала губы.
– Ты совершила серьезный проступок.
– Я просто хотела помочь приюту. У нас мало денег. Мне кажется, этот человек пожертвовал их от чистого сердца.
– Почему ты уверена, что он их не украл?
– Он не был похож на вора. Очень красивый и хорошо одетый молодой господин.
Сона едва заметно усмехнулась.
– Это ни о чем не говорит. Нельзя судить о людях по внешнему виду. А если он хотел помочь приюту, то пусть бы отнес деньги в храм.
Ратна молчала, однако ее взгляд был красноречивее всяких слов. Многое ли из пожертвованного храму доставалось вдовам? Как и другие люди, жрецы считали их нечистыми и выделяли им ровно столько средств, чтобы те не умерли с голоду.
Она не понимала Сону. Неужели в угоду правилам эта прекрасная девушка готова есть чечевицу, в которой кишат черви!
– Что я должна сделать? – наконец спросила она.
– Отнести их обратно.
Ответ прозвучал, как удар грома, и Ратна прижала руки к груди. В этом жесте были несогласие, мольба и горькое непонимание шудры, для которой даже мелкая монета была подарком судьбы. И у нее против воли вырвалось:
– Нет!
– Почему?
– Потому что на эти деньги можно купить муку, чечевицу и рис. И новую ткань для сари.
Хотя взгляд Соны по-прежнему оставался строгим, Ратне почудилось, что в душе брахманки зародились сомнения.
– А как я объясню это Суните?
– Не надо ничего объяснять. Спрячем деньги и будем брать понемногу – никто не заметит.
– Ты предлагаешь лгать?
Ратне почудилось, что Сона ее испытывает, но она все же сказала:
– Я не вижу другого выхода. Я знаю, что это очень поможет приюту. Ведь у нас много пожилых, больных, истощенных женщин. А одежда некоторых так прохудилась, что я не представляю, как ее стирать!
– И все же я не уверена, что можно принять эти деньги, потому что не знаю, каким способом они заработаны.
– Тогда пойди со мной и сама поговори с тем, кто их дал.
– С мужчиной?
– Это просто человек, который захотел нам помочь, – ответила девушка и добавила: – А мы вовсе не женщины, мы – вдовы. Никто не смотрит на нас иначе.
Ратна не была уверена в том, что ей удастся уговорить Сону, но, к ее радости и удивлению, та все-таки согласилась.
Следующим утром они отправились на берег. Здесь уже пробуждалась яркая, многоцветная жизнь. Несколько примостившихся на лестнице женщин деловито и ловко плели гирлянды. Их окружал цветочный аромат, а темно-красные, кремовые, шафрановые и солнечно-желтые краски радовали глаз. Однако закутанная в белое Сона не обратила на них никакого внимания. Ратну в очередной раз поразила ее холодная отстраненность истинной брахманки.
Она не ждала столь счастливого совпадения, но оно свершилось: юноша был тут. Ратна без колебаний подошла к нему и поклонилась.
