– А как же? Мы для этого и приехали.
– Хочешь сказать, приплыли? – хмыкнул он и спросил: – Тебе чего взять?
– Сока.
– Отлично, – опять хихикнул спутник. Вообще, надо отметить, что счастливая улыбка редко покидала его лицо. – Спорить, думаю, бесполезно?
– Правильно думаешь, – удовлетворенно кивнула я.
– А сок какой? Надеюсь, не сиреневого цвета?
– Можно желтого, – смилостивилась я. – А можно оранжевого. Или бордового. Другие цвета не бери.
– Другие цвета – это уже молоко или коньяк, – засмеялся Макс и отправился к бармену. Вернулся с пирожными, мороженым и ананасовым соком.
– А тебе?
– А я не хочу, – пожал он плечами. – Хочешь забавную историю?
Я хотела. Но зря. Не успев прожевать пирожное, я не вовремя засмеялась и от этого закашлялась. Весельчак подскочил и услужливо застучал по спине.
– Спасибо. Почему ты смешишь меня все время?
– А почему ты так редко улыбаешься? Будешь сама улыбаться – не буду смешить.
– Звучит как угроза.
Мы засмеялись и накинулись на чуть подтаявшее мороженое.
– Расскажи мне про свою семью, – попросила я.
– А что тебя интересует? – Как мне показалось, Максим напрягся.
Но я продолжила допытываться:
– Ну, родители, братья-сестры, бабушки-дедушки, жены.
Он хихикнул:
– Не женат и не был. Мать есть, отец умер.
– О, сочувствую… – «Вот почему он не хотел говорить!» – запоздало догадалась я.
– Братьев нет, сестра есть… Была… то есть есть.
– Как это? Я совсем запуталась.
– Она пропала. Пропала без вести… – проговорил он с несвойственной ему грустью.
– О, господи! Прости, что спросила… А что полиция говорит? Ее ищут?
– Нет, ее не ищут. Никому нет дела до посторонних людей. Тем более что она ушла от нас сама, на своих ногах, оставив даже записку, мол, не ищите.
– А… Ну тогда с ней, скорее всего, все в порядке. – А сама подумала: «Какой норов надо иметь, чтобы вот так просто взять и бросить мать с братом? Да еще когда в семье произошло горе – смерть кормильца. Или он умер уже потом?» Но уточнять это я посчитала неловким. – Наверно, она влюбилась и уехала к нему жить.
– Это не совсем так… Она ушла не ради жизни с любимым, а ради погони за неведомым.
Эта таинственность исчезновения сестры была мне интересна, но парень вдруг попросил меня сменить тему, что говорило в пользу того, насколько она была для него болезненна. Я кротко принялась рассказывать о своих родителях, а потом о своей работе. Чтобы не показаться скучной, стремилась шутить всякий раз, когда что-то смешное приходило на ум. Мои старания были вознаграждены, к Максиму вернулось прекрасное расположение духа, и у меня свалилась гора с плеч, а также с головы и со спины.
– Дай запить, – попросил он, когда мы доели мороженое, и я протянула свой сок.
Он глотнул пару раз, затем стал задумчиво вертеть стакан в руках. Я поняла, что провидение послало мне пару минут передышки. Социум отстал от интроверта, и последний теперь законно может углубиться в свой внутренний мир.
Утренний разговор с Катериной никак не шел у меня из головы. Горгон… Где-то я это уже встречала. Причем совсем недавно. Я еще подумала, что как Медуза-Горгона, только без последней буквы. Это что, имя? Горгон… Стоп. Вообще горгоны в древнегреческой мифологии – кто такие? Это чудовища со змеями вместо волос. А Медуза – это вроде как одна из них, и это уже имя собственное. А мужчины были в их роду? Наверняка. Значит, они назывались горгонами. То есть: она – горгона, он – горгон. Так? Ну тогда что получается? Нам нужен мужчина со змейками на голове? Или горгоны исключительно женщины?
Макс что-то сказал, я переспросила, так как полностью ушла в свои мысли, но повторить он не успел: поставив до этого стакан на край стола, он случайно задел его ладонью, и емкость с ананасовым соком полетела вниз. То есть… Должна была полететь… Я ничего не понимаю… Короче, безостановочно моргая и не веря собственному органу зрения, пересказываю все, как было: стакан полетел, Макс испуганно расширил глаза, молниеносно бросил руку вслед за ним и где-то в середине полета поймал. Сока там оставалось мало, так что ничего даже не выплеснулось на пол. Но дело не в этом… Дело в том, что стакан, как мне показалось… Бред! Мне все-таки показалось… Он сам дернулся навстречу его руке… Он летел вниз, затем, передумав, полетел вверх, и всего через десять миллиметров пути встретился с рукой. Да, это миллиметры, но тем не менее, могу поклясться, что это расстояние стакан поднимался сам…
Я не успела поразмышлять на тему своей адекватности и причины возникновения галлюцинаций, потому что по радио голосом капитана объявили, что завтра состоится бесплатная экскурсия в рубку для всех желающих.
– А то устроили тут! – добавил он с горечью. В отдалении было слышно, как Любимова с кем-то ругается и вроде даже дерется.
Через минуту она в компании трех молодых людей появилась на пороге бара и тут же бросилась ко мне.
– Они нас выставили! – задыхаясь от возмущения, начала она рассказывать, но вдруг в проеме возник сам Вадим Михайлович, имеющий весьма негодующий вид, и Катерине пришлось на время заткнуться.
– От этих сорванцов я ожидал чего угодно, – заявил он с печалью в голосе. – Но от вас! Вы производите совсем другое впечатление, девушка!
Матросы, проходившие мимо и заинтересовавшиеся происходящим, весело загоготали. Видимо, капитан редко покидал рубку, с тем чтобы высказать лично свои претензии некоторым пассажирам.
– А я тоже сорванец! – с распирающей нутро гордостью сообщила главному человеку на теплоходе моя подруга.
Он покачал головой и скрылся.
– Кать, что случилось?
Она плюхнулась рядом и продолжила рассказывать:
– Мы потребовали показать нам, как управляется теплоход! – Видя мое удивление, поправилась: – Ну то есть… попросили!
– Ну да, ты, как никто, умеешь просить, – кивнула я с издевкой. Максим хихикнул. Оказывается, даже посторонние замечают выдающийся темперамент Любимовой. Хотя чему изумляться, она его особо и не скрывает.
– А штурман заявил, – как ни в чем не бывало снова заговорила она, – что посторонним здесь не положено находиться! Когда мы не ушли, он попытался нас выставить! И стал браниться, как какой-то… сапожник!
– Ну, значит, действительно не положено, – встала я на сторону неизвестного штурмана.
– Ага! А такие бабки грести с путешественников положено? А как же «клиент всегда прав» и прочая лабуда?
– Именно что лабуда, – кивнул сам себе Максим, ухмыляясь. – Сервис в России всегда будет на нуле, как бы ни старались на Европу равняться.
