Лука Форстер. Когда он вошел в комнату, Контини узнал его по темным усам. Форстер уселся за письменный стол, повернувшись спиной к панорамному окну. Перед ним расположился клиент – араб, судя по внешности. Клиент был в солнечных очках.
Контини видел, как они что-то обсуждают, встают и садятся, подписывают документы. Кто-то принес поднос с чаем. Наконец Форстер и араб пожали друг другу руки и попрощались очень сердечно. Потом появились другие посетители, снова чай и снова – теплые прощания.
Сыщик запомнил, как выглядят два помощника Форстера. Один высокий и крупный, Сальвиати сказал, что его зовут Элтон. Другой постарше, сутулый. Контини взял на заметку и посетителей: внешний вид, возможный возраст, повадки.
Немного погодя Форстер встал перед панорамным окном. Контини с трудом подавил в себе желание податься назад: казалось, человек за окном смотрит прямо на него. Но Форстер только пошевелил губами. Тут же кто-то стал опускать жалюзи, а Форстер тем временем вышел из комнаты. Тогда Контини перевел бинокль на перекресток, ведущий в центр. Двадцать минут он всматривался во все автомобили, проезжавшие там, и в конце концов вполне уверился в том, что Форстер поехал к автостраде.
Вечером следующего дня, около семи, когда Форстер уехал, Контини ждал его на развязке у южного выезда на Лугано. Он проследовал за ним до северного выезда на Лугано, а затем по кантональному шоссе на Тессерете.
Тем же вечером Контини позвонил Сальвиати.
– Мало, – сказал старый вор, – мы знаем слишком мало. Нам надо подобраться к нему поближе.
– Спокойно, – посоветовал Контини. – Не забывай, что у него твоя дочь.
– Да, – вздохнул Сальвиати, – ты прав. Но нелегко сидеть здесь в квартире Лины, ничего не делая. Может, завтра мне поехать с тобой?
– Форстер тебя знает.
– Но я буду осторожен. Лина у него в руках, я еще даже по телефону с ней не разговаривал… Хочу знать хоть что-нибудь!
Контини попытался его успокоить.
– Нам надо запастись терпением. Шажок, потом другой.
– Я знаю, знаю, извини. Это как когда готовишь дело.
– Ну вот, точно.
– Слушай, Элия, может, ты решишь, что я сбрендил, но…
– Жан.
– А?
– Жан, без проблем. Я позвоню тебе завтра.
– Хорошо. Спасибо.
– Пока.
Сальвиати повесил трубку и улыбнулся, не разжимая губ.
Еще несколько дней назад он был садовником на провансальской вилле и его проблемы ограничивались клещами и кошенилями. А теперь он сотрудничает с частным детективом, чтобы вырвать дочь из рук мафиози.
Сальвиати в последние годы вообще не думал о Контини. Но после встречи с Марелли, вернувшись в квартиру Лины, он понял, что в одиночку ему не справиться. Быть там, среди ее вещей, открывать холодильник и видеть еду, купленную ею… И единственная зацепка – обещание телефонного звонка, которого все нет и нет.
Это было ему не по силам. К счастью, он вспомнил об Элии. Они всегда жили на границах двух чуждых миров. Но Сальвиати сразу, с первой встречи понял, что их судьбы пересекутся. Он тогда посмотрел на угловатого парня и сказал себе: от этого жди сюрпризов.
Но вышло наоборот: он сам преподнес Элии сюрприз – отчаянную атаку на Луку Форстера, одного из самых отъявленных негодяев в итальянской Швейцарии.
Сальвиати вышел на балкон покурить трубку, глядя на огни города и на темное пятно озера. Он знал, что ночью ему не уснуть. Корил себя за то, что вовлек в это дело Контини. Но мучило его и другое, более глубокое чувство вины. За то, что позволил Лине уйти, потерял дочь в тянущемся за ней шлейфе ставок и долгов.
И дождался, что Форстер схватил ее, как паук.
Сальвиати долго стоял неподвижно, только поднимая время от времени руку, чтобы набить трубку. И хотя он вроде бы этого не хотел, хотя даже в мыслях особо не держал, в голове у него уже созревал план – как украсть деньги у «Юнкер-банка».
9 Неприятные ощущения
Швейцария боится своей красоты. Все эти тротуары без мусора, все эти парки и ухоженные изгороди. И вдруг, как-нибудь в воскресенье, когда идешь мыть машину, на тебя наваливается тревога. А если бы кто-то захотел нас облапошить?
Но и надувательство выглядит пристойно. Никаких криков, никакого насилия. Шаги заскользят по паласу банка, и останутся миллионы франков подрастать, созревать, как зреет хорошее вино. И Форстер, со своим чаем и со своими улыбками, Форстер, превращающий сбыт и скупку краденого в обыденную, рутинную работу.
Страна, которую трудно понять. Контини за это ее и любил: он ценил простосердечие и мудрость Швейцарии, а также ее многочисленные секреты. Одно скрывает другое – и так во всем: например, в том «мерседесе» с затемненными стеклами. Контини едва успел разглядеть Форстера рядом с водителем. У машины был номер кантона Аппенцель. За рулем сидел тип, который днем раньше приносил чай и опускал жалюзи.
Сыщик запустил мотор. Потом посмотрел на Сальвиати и сказал:
– Только я тебя прошу… Сальвиати кивнул:
– Тут ты командир.
Они следовали за «мерседесом» до Тессерете, где он остановился во дворе церкви. Форстер пошел к старому трехэтажному дому, примыкающему к другим жилым постройкам.
Как только Форстер открыл дверь в подъезд, «мерседес» уехал. Автомобиль Контини занял его место. Они с Сальвиати подождали пару минут, потом вышли и дали большой крюк, направляясь к дому Форстера. При этом они перемещались так, чтобы их не было видно из окон. Контини заметил, что по улицам и в ту и в другую сторону двигалось много машин.
Звуки флейты и бубнов привлекли внимание обоих мужчин. Звуки эти доносились сверху, со стороны церкви. Контини и Сальвиати подошли ближе и, свернув за угол, оказались в гуще ирландского праздника.
Парни в зеленых футболках, девушки с волосами, заплетенными в косы. Дегустация виски и открытки с видами Дублина. На импровизированной сцене девочка в народном костюме играла на флейте, усатый толстяк наяривал на ударных. Контини и Сальвиати пробирались через толпу, как два зеваки. Сальвиати поглядывал вокруг, держа руки в карманах. Контини выпил кружку «Гиннес драй стаут», лучшего темного ирландского пива – во всяком случае, по уверениям продавца. Так или иначе, среди ирландских декораций мелькали все те же сандалии-вьетнамки, слышался все тот же тичинский акцент в обычных разговорах. У такого-то новая машина. В отпуске уже был или. В этом году чемпионат начинается рано, потому что.
Контини подал знак Сальвиати, который все понял без слов. На углу площади было отличное место для наблюдения за домом Форстера.
В голове у Сальвиати начинал вырисовываться замысел. Пока Контини ходил купить еды, Сальвиати разглядывал окна, всех, кто входил в подъезд или выходил из него. К сожалению, у него было мало времени. Следовало действовать быстро, неожиданно для противника.
