Берту скоро девяносто стукнет.
Каждый год одно и то же. Без споров не можем решить, куда поехать отдыхать. Сегодня отец отнесся к отдыху очень серьезно.
– В последний раз, – говорит. – На следующее лето нас сосунок по рукам и ногам свяжет.
– Еще чего! Не дождешься! Будет охота Индию пешком пройти – привяжу ребенка к спине, и все дела.
Ха! Сказала тоже – Индию! Да она ныть начинает, если надо пешком до автобусной остановки дойти.
Лично я предложил отправиться на озеро Дистрикт. Поэты должны черпать вдохновение в природе.
Папа предложил Скегнесс (17). Мама потребовала Грецию. Поскольку договориться не смогли, решили бросить жребий. Каждый оторвал по клочку от старого рулона оберточной бумаги и написал что хотел. Сложили бумажки в чугунок для жаркого, а вытащить мама позвала миссис Сингх (мы друг другу не доверяли).
– А это зачем, миссис Моул? Пусть муж решит.
Миссис Сингх аж глаза от удивления выпучила, но бумажку вытащила. Там было написано “Скегнесс”. Везет как утопленнику!
Потом миссис Сингх извинилась, что не может остаться. Сказала, нужно мужу ужин готовить. Я заметил, что отец с завистью посмотрел на ее сари и шлепанцы, утыканные драгоценными камушками.
А еще я заметил, что на мамин комбинезон и ботинки на шнурках он посмотрел совсем по-другому. Тоскливо так посмотрел. Мама пожалела:
– Несчастная затурканная баба.
Папа вздохнул и согласился.
Мама помешалась на переезде. Хочет продать дом, в котором я прожил всю свою жизнь! Говорит, что теперь нам нужно больше места “для ребенка”. Ну и дураки эти взрослые. Дети вообще места не занимают. Они же длиной всего двадцать один дюйм.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ1 июля, четверг
День Британского Содружества в Канаде.
У меня свидание вслепую! С Шарон Боттс! Найджел устроил. Встречаемся на площадке роллеров. Трясусь жуть как. Кататься на роликах не умею, а заниматься любовью и подавно.
2 июля, пятница
Выпросил у Найджела его ролики и тренировался на тротуаре у нас в переулке. Там, где живая изгородь и есть за что хвататься, – еще жить можно, а дальше как?
Хотел продолжить тренировку дома, чтобы на улице чувствовать себя поуверенней, так мама разбухтелась, что я “своими чертовыми колесами ей все полы на кухне испоганю”.
3 июля, суббота
10.00. Поднялся в шесть утра, еще чуть-чуть потренировался. Сначала на тротуаре, но недолго. Мистер О'Лири высунулся из окна и пошел крыть по-всякому, мол, спать ему не даю. Думал, хоть на детской площадке смогу отточить свои навыки. Черта с два. Там сплошное стекло битое и дерьмо собачье. Решил не рисковать подшипниками; дождался, когда овощную лавку откроют, купил фунт винограда, вернулся домой, принял душ, вымыл голову, ногти на ногах подстриг и т. д. После ванны вывалил на кровать всю одежду, прикинул, в чем пойду.
Было б из чего выбирать. Когда отложил школьную форму, на кровати осталось всего ничего: три пары джинсов клеш (клеши!!! Фуфло. Фуфло! Клеши одни только ослы недоделанные носят), две рубашки с воротничками, у которых углы торчат (длинные-предлинные! И в стороны торчат! Фуфло!), четыре джемпера, которые бабушка связала (вязаные! Фуфло!). Надеть, словом, нечего. Разве что вельветовые штаны бутылочного цвета и свитер хаки. Ну ладно. А что с обувью? Кроссовки в школе забыл. Есть еще выходные туфли, но не попрусь же я в них на роликах кататься?
* * *
10.30. Звякнул Найджелу, спросил, что носят роллеры.
– Красные атласные спортивные трусы, – отвечает, – с разрезами по бокам, шелковые безрукавки, белые носки до колен, наушники “Сони” и золотую серьгу в ухе.
Поблагодарил я, повесил трубку, вернулся к себе и опять уставился на свои шмотки.
Трусы у меня черные, жилетка есть, только она белая и с завязками, а носки, хоть и до колен, но серые. Вот черт! Кто теперь без плейера ходит? Да никто! И ухо у меня не проколото, так что последние два пункта вылетают. Может, с Шарон Боттс и так сойдет?
Вопрос: на чертову эту площадку прямо в шортах топать или взять их с собой, а там переодеться? Еще вопрос: как узнать Шарон Боттс? Я ж ее только в школьной форме видел, а девчонки в цивильной одежде жуть как меняются, по своему опыту знаю.
Все, пора двигать.
* * *
18.00. Чтоб я еще когда-нибудь на ролики встал? Ни в жизнь. Сегодня в первый и в последний раз. Шарон Боттс в этом спец. Так и свистела по площадке со скоростью сорок миль в час, да еще в воздухе всякие фортели выделывала.
А иногда около меня тормознет, крикнет: “Да отлепись ты от забора, балда” – и вперед. Хоть бы раз остановилась поговорить по-человечески. Потом наше время вышло, малолетки на площадку высыпали, Шарон ко мне подкатила и помогла добраться до кафе. Взяли по бутылке колы, и я потащился в раздевалку за виноградом. Когда ей отдал, она говорит:
– Это еще с какой стати? Что я, по-твоему, нищая?
Хотел намекнуть, взглянуть этак выразительно на ее фигуру в тугой майке и мини-юбке, но тут диско как грохнет! Шарон поскакала на площадку, завертелась там как ненормальная; потом ее вообще от меня загородили здоровенные роллеры в атласных трусах, ну я и вернулся в раздевалку.
Когда домой пришел, сразу Найджелу звякнул. Пожаловался, что с его Шарон Боттс осечка вышла. А ему, оказывается, сама Шарон уже успела поплакаться. Будто бы я ее опозорил, потому что в школьной форме для физры приперся.
Найджел теперь зарекся сватать.
4 июля, воскресенье
Четвертое после Троицы. День независимости в Америке.
Только сел за воскресный ужин, как позвонил Берт Бакстер и приказал срочно двигать к нему. Я проглотил спагетти, чуть не подавился и рванул к Берту.
Его злющая овчарка по кличке Штык скулила под дверью. На всякий пожарный сначала скормил ей собачью шоколадку, а потом рысью махнул к Берту. Нашел его в гостиной, в инвалидном кресле. Ящик не работал, так что я сразу понял – дело нешуточное. Берт сказал, что Квини совсем хреново. Я прошел в спальню глянуть. Квини скрючилась на продавленной кровати; у меня внутри все так и похолодело, когда я ее увидел. (Наверное, ей и вправду паршиво было, если она ни щеки не раскрасила, ни губы.)
– Вот хороший мальчик, – простонала Квини. – Молодец, что пришел.
