– Ханс, мы все ценим твое чувство юмора, но тут оно немного неуместно, – несколько желчно осадил шутника хозяин дома. – Продолжай, Пики.
– Служба вашего соседа привлекла, как вы понимаете, адмирал, к расследованию сотрудников Бентивеньи{9}, но поговорить с ними я смог только сегодня рано утром. Дело, по их словам, необычайно интересное.
– Ну еще бы! – хмыкнул сидевший в кресле полковник. – Небось не армейского лейтенанта убили.
– Ханс, я же попросил!
– Все, господин адмирал, умолкаю навеки!
– Остер, тебе надо бы к доктору сходить, а то от радости у тебя явно разлив желчи приключился, – шутливо парировал «докладчик». – Интерес заключается не только в объекте, но и, собственно, в обстоятельствах. Минирование было произведено заранее, причем объем работ был проведен такой, что хауптман Эйслер, с которым я и общался, только головой качал. По его словам, там танковую колонну можно было на запчасти разобрать!
– А где уверенность, что ловушка была поставлена именно на главного фигуранта?
– Видите ли, Вильгельм, – после некоторой паузы, возникшей после заявления хозяина, ответил полковник, – по данным моего источника, «правка» была произведена только ехавшим в двух машинах.
– Какого рода «правка»? – немедленно отреагировал Канарис.
– В главного фигуранта выпустили почти полтора десятка пуль из пистолета-пулемета, а потом бросили на колени гранату. И это при том, господа, что позже в машине и так насчитали больше двух сотен пробоин от осколков фугасов!
– Хо-хо! Кто-то очень сильно не хотел ошибиться! – прокомментировал слова Остера Пикенброк.
– Вот именно… вот именно… – Адмирал задумчиво почесал нос. – Ханс, что еще сообщает твой источник?
– Так же тщательно обработали машину, в которой ехал Вольф. Что интересно, господа, на месте найдены гильзы только от «патроне 08»{10}! Не… источник сказал, что «мясники» нашли какого-то армейского лейтенанта, который видел возможных подозреваемых, и что он даже разговаривал с ними… – Все присутствующие заинтересованно слушали Остера, сделав вид, что не заметили оговорку полковника.
– Надо понимать, что к такому свидетелю Гейдрих или Мюллер никого не подпустят, все-таки это не «скандал в «Бюргербройкеллере»{11}.
– Не только… – Полковник внезапно встал с кресла и подошел к окну. Полюбовавшись пейзажем, он развернулся к остальным: – Дело в том, что источник также сообщил, что преступники продемонстрировали свидетелю служебные жетоны!
– Чьи? – решился наконец нарушить повисшую в комнате тишину Канарис.
– Он не сказал.
– Постарайся узнать, Ханс… – негромко сказал адмирал, но по тону было ясно, что это – приказ.
Около минуты все молчали, пока наконец Пикенброк не спросил хозяина:
– А что с фон Боком?
– Передает дела фон Клюге. Тресков{12} сказал, что Федор заявил фюреру, что разрушение Минска – это бессмыслица и он не будет этого делать.
– Смелое заявление! Узнаю старину фон Бока. – Полковник Остер изобразил аплодисменты.
– Ничего смелого я не вижу, – желчно не согласился с ним Пикенброк{13}. – Фон Боку ничего не оставалось делать! Не мог же он разрушить основной узел снабжения в тылу у своей группы армий? Это был бы больший идиотизм, чем перечить фюреру!
– Я с тобой согласен, Ханс, но давай сейчас не будем обсуждать эту тему… Вернемся лучше к тому, что случилось в России. Вот послание Кирхбаума к группам тайной полевой полиции. – Адмирал подошел к секретеру и достал оттуда папку.
– Господин адмирал, к каким группам? – подобрался Пикенброк.
– Пятьсот семидесятой, шестьсот тридцать девятой, семьсот третьей, семьсот седьмой… – быстро ответил Канарис.
– …а также семьсот шестнадцатой и семьсот восемнадцатой? – продолжил за него полковник.
– Верно… – чуть улыбнулся адмирал – он любил такие небольшие демонстрации профессионализма подчиненных. – Все из группы армий «Центр». Но не это в данный момент важно! – Сделав паузу, он прочитал, выделяя каждое слово: – «…обратить внимание на возможность нахождения диверсионно-террористических групп противника, маскирующихся под подразделения наших войск. Есть основания полагать, что в их составе есть люди, в совершенстве владеющие немецким языком, или даже преступники из числа предателей немецкого народа…» Каково, а?
