Маша вскользь кинула в него взглядом и снова вступила:
— А ты — в Бога веришь, дорогая?
Тут уже Вадим взглянул на жену: вопрос был неподобающ для этой плохо подобранной компании. Но Милка не знала о том, что подобный вопрос может быть неподобающ:
— Ну… верю. На всякий случай.
— То есть — вдруг Бог все-таки есть и потом отвечать придется? — уточнила Маша.
— Типа того… — Милка смутилась. Настолько пристальное внимание было ей все же не по плечу.
Маша сочувственно помолчала, а затем спросила:
— А тебе не кажется, что так «верить» — ну как бы немножко трусовато получается? И даже с точки зрения Бога… Может, лучше совсем не верить, чем вот так, из-под палки? Ну и пожертвование это — не по-настоящему доброе дело. Может, оно даже совсем не доброе… если учесть, что средства пойдут, скорее всего, на дополнительные рясы попам… в лучшем случае…
— Ты меня что-то совсем затюкала, — пожаловалась Милка.
Дима снова подвинул очки указательно и промолчал. Вадима же посетило смутное ощущение, что он живет какой-то неправильной жизнью. И окружен неправильными людьми.
Маша обняла Милку:
— Да ладно, это я так… не обращай внимания.
— Ну, я пойду, — робко призналась Милка. С этой точки ей сегодня было уже не построить удачного монолога. Маша отправилась провожать ее до дверей.
— Привык уже к этой м-м… вихрастой особе в узких платьях? — Дима из вежливости предложил сигарету Вадиму и задумчиво закурил.
— Почти, — ответил Вадим. — Забросил попытки понять, чем она импонирует Маше… Хотя человек она неплохой. Не злая.
— Может, Маша ее коллекционирует как типаж, — предположил Дима. — Правда, это на нее не похоже. Этические соображения бы помешали.
— Да, — усмехнулся Вадим. — Блюдет права слабых и обиженных. Не в последнюю очередь она бы поставила и мое право. Не слушать после рабочего дня о менеджерах и конвертах…
Вадим снова куда-то выпал. Сидел, будто зомби. Присутствовал только физически.
Маша вернулась, обняла его сзади, прижалась щекой:
— Извини, что тебе пришлось столько времени ее наблюдать…
И отошла разливать напитки.
— Так ты ее специально — как бы это сказать — отбрила? — заподозрил Вадим.
— Да нет, — устыдилась Маша, — это я нечаянно. Не очень красиво вышло…
— Пишешь роман из жизни новых русских? — лукаво предположил Дима.
Маша отмахнулась:
— Да ну тебя… Если на то пошло, новую русскую жену с таким же успехом можно выдумать — получится ничуть не хуже. Нравится мне Милка. Она, в общем, добрый и наивный ребенок.
— А что у нее за муж? — поинтересовался Дима. — Он каким образом в высшие слои общества записался?
— Щас расскажу.
Маша расставила бокалы, села и приготовилась со вкусом рассказывать. А Вадим вдруг ощутил прилив злобы. В тот самый момент, как Маша набрала воздуха, неожиданно для себя он начал повествовать, довольно точно копируя Машины лекторские интонации:
— Сюжет классический. Рассказываю. Когда-то работал автослесарем, машины чинил здорово. Кажется, году в девяностом. И вот подходит к нему дяденька и говорит: давай я расплачусь с тобой нефтью — наличных нет. Позарез надо. Юрка ему — ну, ладно, если позарез…
Маша, смеясь, пыталась вступить, но Вадим остановил ее царственным жестом и продолжал:
— Тот, значит, дает ему какую-то бумажку и уходит. Юрка ее типа в руках покрутил так и эдак — ничего не понял. Положил куда-то и забыл. А через пару месяцев узнает, что на этой бумажке говорится, будто он владелец стольких-то тонн нефти. То есть можно подъехать к трубопроводу в любое время и откачать эти тонны. Он стал справки наводить, туда-сюда — а потом как начал нефть на запад продавать… Сам знаешь, такое время было. Кто хочешь мог подъехать, заплатить дяде Пете чуть-чуть денежек и качать из трубы хоть сутками. А со временем это у него переросло в легальный бизнес. Ну и вот.
Вадим пожал плечами и застыл с задумчивым выражением на лице.
В продолжение этого монолога Дима покатывался со смеху и бросал на Машу короткие взгляды. Теперь он завистливо протянул:
— Да-а, чего ж меня там не было… Может быть, я бы тоже чего-нибудь накачал…
Маша предоставила утешение:
— Ты, дорогой, по возрасту все равно не вышел. Нам с тобой по тринадцать лет в девяностом году было.
Она сделала вид, что ее тоже позабавила Вадимова импровизация.
Произошла как бы естественная пауза в разговоре. Диму постигли глубокие мысли; Маша тоже смотрела куда-то вдаль. Вадим допивал вермут и чувствовал, что растворяется в воздухе.
Внезапно упал бокал и брызнул во все стороны пронзительным звоном, создав вокруг эпицентра почти осязаемую зону хрустального звука. Вадим отвлекся и начал смотреть, как Маша пылесосит, а Дима бродит за ней с веником. Затем он вернулся к собственной внутренней жизни, и что-то ему там сразу не понравилось. В самом дальнем уголке сознания — будто и не в голове даже, а в большом пальце ноги — застряла какая-то неприятная мысль. Доступа к ней пока не было, и он перемотал назад в памяти последние пять минут, а затем и последний час.
Может, ему не нравится Дима с его ухмылочками и любопытством? Но почему? Он — всего лишь толстый похотливый тюфяк, которому никто не дает. Еще он помешан на псевдоинтеллектуальных беседах, потому как они позволяют ему казаться тем, кем он в реальности не является… Тут Вадим начал воображать Диму совокупляющимся с Милкой (на заднем сиденье «мерседеса» в подземном гараже).
Маша с Димой смеялись: Дима разрезал лайм и соком попал в очки. Вадим собрался подняться со стула, но не успел. Маша была намерена поделиться избытком информации, мешающим ей расслабиться:
— Кому-нибудь интересно послушать, что со мной сегодня случилось? Только предупреждаю: я могу говорить длинно и тяготею к монологам…
Она выразительно посмотрела на Вадима.
— Да-да… а то мы раньше не замечали, — пробурчал он и приготовился слушать.
— …Потому как всегда хочу дать полную картину происшедшего, — продолжала Маша, еще раз выразительно на него посмотрев. — Со всеми нюансами. За что меня муж критикует и говорит, что я скучно рассказываю. Да, дорогой?
— Может, лучше в следующий раз? — с преувеличенным смирением проканючил Вадим. Надо было слушать: брак сыт не хлебом единым.
— Давай, — поторопил Дима. — Предисловие такое учинила, что теперь невтерпеж… ожидание пытки хуже самой пытки…
На Маше была блузка в китайском стиле, которая ей очень шла. Глаза ее казались зелеными, и смотреть было одно удовольствие. Вадим, однако, для большего удовольствия представил ее рот заклеенным пластырем. Тут же постарался об этом забыть.
