— Ну, ты иногда как ляпнешь, так хоть стой, хоть падай. Ты пробовал рассказать о своей гениальной догадке психологам? Рекомендую, и ближе чем на 10 километров к космодрому тебя не подпустят.
На этом спорщики поставили точку и отправились каждый в свои владения, а мы, позволив себе лишь двухчасовой отдых, сели обсуждать пути решения основной проблемы.
— Твой любимый кофе? — Мы сидели в моей каюте.
— Только не говори, что сейчас начнется вибрация, — пошутил я в ответ, с благодарностью принимая чашечку с ароматным напитком. Я почти полностью восстановился. Принятые перед сном в максимальных дозах ноотропы решительно улучшили мое состояние.
— Экипаж знает свое дело. Молодцы ребята. Я наблюдал, как они управляются на своих участках. Спокойно, без паники, свои мозги используют. Все же у них отменная практическая подготовка, и хотя мы не соглашаемся с их негативным отношением к сетям, я вынужден признать, что в ситуациях критических они выигрывают. Наши только бы и думали о том, как восстановить работу сетевых компьютеров и базы.
— Вот и хорошо. — Я удобно устроился на своей койке, держал в руке чашечку кофе, вдыхая крепкий и приятный аромат, и искренне наслаждался жизнью. Мне давно не было так комфортно.
— Ну что же, — Арнолд и не собирался отдыхать, — я обдумал нашу проблему и пока не нашел ничего утешительного. Биомассу в том виде, в каком она сейчас находится, мы не можем привезти на Венеру. Однозначно. Необходимо любым, пусть самым фантастическим способом выявить очаг активной деятельности.
— Умственной деятельности?! — закинул удочку я.
— Называй, как хочешь. Для меня химера не может быть существом одушевленным, не может быть мыслящим объектом, не может быть ничем, кроме… пищевой массы.
— Dixi et animam levavi.[9]
— Понимай, как хочешь.
— Ладно, — я не стал ввязываться в полемику. Времени действительно мало, какие уж тут споры.
Решение не приходило. Проклиная про себя тупоголовых чиновников и традиционную для журналистов ограниченность, нежелание видеть ничего, кроме сенсаций, я судорожно пытался найти выход из, казалось, тупиковой ситуации.
В который раз мы перебирали возможные варианты, и каждый раз находили изъяны. Я уже совсем потерял счет времени.
Команда работала как хороший часовой механизм. Наши друзья практически не мешали нам, спокойно приспособившись к автономному существованию. Жизнь на корабле текла размеренно, по раз и навсегда установленному распорядку, но стрелочки виртуальных часов неумолимо двигались, почти касаясь красного флажка, как на старинных шахматных часах.
— Не представляю пока, что нужно сделать, чтобы в такие короткие сроки, и гарантированно, выявить, в каком из танков находится… — Арнолд запнулся, сглотнул слюну, будто во рту у него пересохло, и выдавил наконец: —…разумный штамм.
— Кто-то должен сесть за пульт вместо Крачевского. Учитывая, что специфический этот опыт есть только у меня, выбор невелик. Время истекает, привезти колонистам «ящик Пандоры» будет самой страшной услугой.
— Думаешь, что справишься?
— Я, пусть и немного, но занимался этим. У любого другого нет и тени шанса. Ты же видишь, что химера сделала с Крачевским, а ведь он был опытным специалистом, просто асом по сравнению со мной.
— Тебе придется рассчитывать только на себя. Успокаивает то, что ты по всем тестам мало внушаем.
— Так то тесты, — вяло протянул я, — а вот по самочувствию, когда химера воздействовала на нас, я бы в этом здорово усомнился. Кроме того, где гарантия, что эта хитрая бестия не сможет или хотя бы не попытается обмануть нас относительно центра активности.
— Это правда. Нужно как-то заставить химеру раскрыться. Тебе придется отдать все, а может, и больше. Не боишься?
— Больше, чем все? Нонсенс! На самом деле не просто боюсь, а боюсь смертельно. Что стало с Крачев-ским? — Какой смысл, спрашивается, обманывать себя или Арнолда, единственного, подготовленного практически к любому развитию событий и, тем не менее, оказавшегося в тупике.
— Ладно, — подытожил наше «сидение» Грец. — Пошли в столовую. Ребята, наверное, уже в полном сборе, без нас за стол не сядут. Хорошая традиция, да и экипаж классный.
Команда и впрямь была в сборе. Кто-то из них соорудил вполне приличное блюдо из имеющихся концентратов, и мы с удовольствием присоединились к компании. Беседа была обо всем и ни о чем, как всегда бывает в таких случаях, Герлах о чем-то рассказывал, и вся компания весело смеялась. Один я сохранял серьезность, потому что абсолютно ничего не понимал.
Наконец Арни смилостивился и перевел последнюю фразу рассказчика, которая вызвала целый взрыв комментариев.
— Он все на те же вечные темы, а Геков просит капитана отселить его подальше от сексуального маньяка. — И пока я следил за мимикой спорящих, Грец заявил достаточно громко:
— Не может быть, чтобы не было способа объехать эту тварь на кривой кобыле!
— Поражаюсь тебе, — отреагировал живо капитан, — это же надо так выучить русский. Не удивлюсь, если ты силен и в наших выражениях.
— Ну, выражения у вас интересные, хотя и не очень разнообразные…
— Как это не разнообразные?! — И мои собеседники окончательно перешли на родной язык, наперебой убеждая Арнолда в том, что в русском языке есть определения для всех без исключения процессов, которые известны на нашей планете и в ближайших ее окрестностях. Наверное, долго бы длилась эта пустопорожняя, незлобивая болтовня, если бы мне в голову не пришла вполне приличная идея.
— Грец! — я невольно схватил своего товарища за рукав свитера. — Из меня нужно сделать полного идиота.
А так как собеседник не поспевал за ходом моих мыслей, я выразился грубовато, но однозначно доходчиво:
— Меня нужно превратить в полную задницу, чтобы мои мозги были химере абсолютно неинтересны и ни на что не годились. Чтобы меня нельзя было использовать во вред даже в случае полного подчинения воли. Датчики на танках мы разместим не традиционно, а несколько иначе, попарно, каждый с каждым, я так уже делал, когда экспериментировал, гораздо чувствительнее получается. Вы мне перед подключением в единую сеть задаете какую-нибудь задачку, я ее попытаюсь решить, ну а если задачка будет достаточно любопытной, есть шанс, что химера себя выдаст. Как-то же эта бестия читает наши мысли, в конце концов, — и я замолчал, окончательно выдохшись.
— Это вариант, — почти сразу признал Грец, — только боюсь, что на космическом грузовике едва ли будут столь серьезные препараты, наркотики, психотропные, галлюциногены, что там еще яйцеголовые придумали, чтобы превращать людей в баранов.
— Нужно что-то предпринять. Может быть, сосудосуживающие использовать или давление снизить до критических цифр, почти до комы что ли. Глюкозу в кровь вогнать? Только это опасно, наверное? — Проклиная себя за скромные медицинские познания, я судорожно пытался найти выход. Отказываться от заманчивой идеи не хотелось, да и время поджимало.
