– Именно. Только мы не ожидали такого результата, – подхватил я. – Огромный промах. Та часть нас, которую мы изгнали, не умерла. Именно отсюда и война с демонами. Только мы должны были участвовать в ней. И при этом мы ничего не должны были понимать, особенно то, что мы стали ее причиной. Но от правды не скроешься. Несмотря на все их усилия, сделанный ими жуткий выбор, мы здесь. Все, что мы должны сделать, – попытаться привести все в порядок. – Меня снедало такое нетерпение, что я с трудом заставлял себя проговаривать слова. – Мы помним, мы хотим вернуться домой. Мы должны вернуться назад.
– Домой? Назад? Значит, ты не просто открываешь Ворота для Блеза. – Фиона медленно заворачивала камни обратно в тряпицу, упорно глядя только на них. – Мы помним… мы хотим… мы…
Круглолицый старик подскочил ко мне:
– Фаззия! Откуда ты узнал имя Провидца? Я сам узнал его только несколько дней назад. Оно нигде не записано. Все эти годы мы считали, что Провидца зовут Эддосом, но недавно я выяснил, что это не настоящее имя. Твое объяснение придает смысл всему. Разумеется, именно старейшины решились на такое. Я прятал этот кусок мозаики все эти месяцы. Было слишком страшно думать о нем. А когда эта девочка стала говорить мне, что у тебя есть крылья и ты собираешься «открыть Ворота», меня едва не хватил удар. Откуда ты узнал все? От демонов? Этому можно верить?
Болтовня Балтара могла длиться вечно. Я не слушал. Все это время я смотрел на Фиону. Теплый ветер растрепал ее темные волосы, бросив ей на лицо несколько прядей, на ее серьезное спокойное лицо с плотно сжатыми губами. Она затянула концы тряпицы и передала узел Балтару, потом подняла глаза на меня.
– Сними свой плащ, Сейонн. Сейчас осень, и это южный Манганар. Зачем тебе плащ? – Ее голос звучал совершенно бесстрастно.
Я знал, она не отвяжется. То, чего она так долго боялась, сейчас проявит себя. Я не обладал способностью Блеза маскироваться. Она назовет меня Воплощением Мерзости – это крайняя степень испорченности Смотрителя – и уйдет. Мне было страшно думать об этом. Но я не мог солгать тому, кто так долго был верен мне.
– Я не хотел, чтобы ты понапрасну беспокоилась о том, что нельзя изменить.
– Уже нельзя?
Балтар переводил взгляд с нее на меня и обратно, пытаясь понять, где он упустил нить разговора.
– Это оказался единственный способ, Фиона. Поверь мне: всем своим существом я хотел бы, чтобы это было не так. Но я должен сделать то, что считаю правильным, то, что необходимо…
– …независимо от того, кто погибнет при этом. – Ее спокойствие было как туго натянутый тонкий платок, готовый лопнуть от малейшего прикосновения. – Ты собираешься провести демонов через открытые тобой Ворота.
– Я уверен, это гораздо разумнее, нежели продолжать войну. Вот и все.
– Покажись мне.
– Как скажешь. – Откинув капюшон, я смотрел ей в глаза, пока она не покраснела от избытка чувств… Потом сложил руки на груди и совершил превращение.
С самого первого дня, зеленым юнцом обнаружив за Воротами свои крылья, я мечтал полетать в сияющем свете утра в мире людей. Но в это утро в Манганаре я не испытал радости. Снизу на меня неотрывно глядела Фиона. Кьор успокаивал орущего что-то мне вслед Блеза. Только Балтар стоял, усмехаясь, потому что теперь его огромный грех терялся на фоне моего позора.
Нет смысла возвращаться. Кьор удержит Блеза на нужном месте, пока не придет время провести его через Ворота. Фиона вернется в Эззарию и расскажет им, что факт моей испорченности подтвердился. Следует заняться делами.
Я летел высоко над выжженной травой, которую пересекала белая линия колонн, пытаясь понять, как долго я смогу возиться с воротами. Недолго. На западе от колонн клубилось облако пыли. Не меньше семи сотен конных. Три знамени. Значит, как минимум три дома Империи восстали. Немыслимо. На севере поднималось облако поменьше. Сотен пять. Но флаги подсказали мне, что это лучшие войска Александра и ведет их сам принц. Все они будут здесь до наступления ночи, и тогда неизбежные для кануна битвы страхи и злоба дадут возможность легиону демонов пройти, как они и планировали. Мне очень хотелось полететь на юг, посмотреть, не идут ли через горы отряды эззарийцев, но сейчас важнее было заняться заклятиями, запирающими ворота. Необходимо сделать так, чтобы, когда настанет время, я смог мгновенно открыть их. Пока что я понятия не имел, что делать с эззарийцами.
Я приземлился у южного края колонн. Шестьдесят пар белоснежных столбов простирались передо мной, уходя на север по морю высокой желтой травы. Сломать заклятие, удерживающее запертым этот огромный каменный лес, будет не так-то просто, особенно если не знаешь, с чего начать.
Для всех пар имеются свои указания, написанные прямо на колоннах. Эти указания необходимо выполнять точно, обвязывая нитями силы каждую колонну и соединяя их друг с другом, чтобы из череды заклинаний образовалось подобие ключа.
Я знал, что ответ придет сам. Именно поэтому и не задумывался над этим раньше. Подойдя к первой паре, я внимательно рассмотрел написанные на ней символы. Полная чушь.
Дай мне посмотреть.
– У тебя мои глаза. Используй их. Объясни, что это значит.
Не могу, пока ты не позволишь. Мне что, просить? Умолять тебя?
Я закрыл глаза, прогоняя злость, забывая о страхе Фионы, стараясь не думать о том, что она видела: бледно-голубое сияние на месте черных эззарианских глаз. Интересно, слышала ли она разрушающую душу невыносимую музыку, когда я произносил слова? Заметила ли золотистое свечение моего тела?
Хватит. Ты решился на это уже много часов назад. Что сделано, то сделано. Приступай.
Заставив себя расслабиться, я выпустил на свободу всю мелидду, которая была во мне с моего самого первого дня на земле. Я отдал всего себя ради того, что должен был совершить. Когда я вновь открыл глаза, слова на колоннах обрели смысл.
ГЛАВА 6
На траве лежали длинные тени, а мой мозг плавился от заклинаний. Я и представить не мог, насколько сложны заклятия, стерегущие вход в Кир-Наваррин. Слова, жесты, ощущения и образы, такое умственное напряжение, по сравнению с которым сражения с демонами оказались детской забавой. Мне пришлось отделять тончайшие нити, вытягивая их из волшебной материи, ждать, пока я не почувствую их прикосновение, такое же заметное, как прикосновение снежинки, упавшей на волосы, затем мгновенно втягивать в себя их суть, вплетая полученное значение в создаваемый мною ключ.
Конечно, это все делал не я, а демон. У него были мое зрение и слух, мое осязание, обоняние и вкус, и он пользовался ими в этой магической битве, как дерзийский воин пользуется мечом, лошадью и собственным телом, показывая чудеса военного искусства. Хотя я отдавал решению этой проблемы весь свой разум и опыт, но не сделал и шагу без его поддержки, и чем дальше мы продвигались, тем больше я полагался на его руководство. Если и был кто-то, рожденный для того, чтобы править лошадью или Империей, это был Александр. Но если и был кто-то, рожденный для того, чтобы управлять мелиддой, это был Денас.
