– Ваша мать здесь квартирует? – спросил Лебу.
– Да.
– А кто живет внизу? – поинтересовался Лебу, останавливаясь у той самой двери справа, где накануне Дойла встретил мальчишка-эпилептик.
– Откуда мне знать? Кто-то нездешний, так мне представляется. Он редко сюда наведывается. Вроде меня. Признаюсь, я прихожу сюда только из-за матери.
Дойл сделал знак Лебу. Слово "нездешний" вполне соответствовало Черному человеку, которого он принял за иностранца. Инспектор постучал в дверь.
– Вы знаете, как зовут этого господина? – спросил он.
– Увы, сэр, не знаю.
– А вчера вечером вы были здесь?
– Нет, сэр, – ответила женщина. – Я была у себя. На Чипсайде.
Войдя в комнату, Дойл заметил, что странная стеклянная чаша исчезла со стола. Судя по застывшим каплям воска на полу, свечу тоже вынесли из комнаты. Лебу прошел в гостиную.
– Так это происходило здесь, Артур? – обратился Лебу к Дойлу.
– Да, – ответил Дойл. – Это случилось здесь…
И он направился в комнату с раздвижными дверями. Комната показалась Дойлу совсем другой, не такой, как вчера. Она была тесной, пыльной, забитой старой вычурной мебелью. Круглый стол, ширмы и занавеси на окнах отсутствовали. Потолок нависал прямо над головой.
– Что-то не то, – пробормотал Дойл, проходя вглубь комнаты.
– Стало быть, с этим жильцом случилось несчастье? – поинтересовалась женщина.
– Идите к себе, – приказал Лебу. – Если потребуется, мы вас пригласим. – И он захлопнул дверь.
– Они напихали сюда мебель из других комнат. Здесь было почти пусто, – сказал Дойл.
– Убийство произошло здесь? – спросил Лебу.
Дойл подошел к тому месту, где накануне стоял стол. Там, где упала леди Николсон, громоздилось тяжелое неуклюжее кресло.
– Да, это случилось здесь, – сказал Дойл, опустившись на колено. – Но ковра не было.
Отодвинув кресло, он увидел, что вмятина от его ножки глубокая и забита пылью. Вместе с Лебу они приподняли кресло и завернули ковер. Ожидаемых пятен крови на полу не было. Он был натертым и гладким.
– Они все вычистили, разве вы не видите? – обернулся к инспектору Дойл. – Надраили все от пола до потолка! И уничтожили все следы!
Лебу стоял не шелохнувшись, как будто равнодушный ко всему, что говорит ему Дойл. Дойл снова наклонился, чтобы получше рассмотреть пол. Он вытащил из кармана ершик, которым обычно чистил трубку, и поскреб между половицами. Ему удалось выковырять темные крошки какой-то засохшей массы. Осторожно собрав их на обрывок бумаги, Дойл протянул инспектору самодельный пакетик.
– Убежден, что здесь будет обнаружена человеческая кровь. Леди Николсон и ее брат были убиты в этой комнате вчера вечером. Советую известить об этом ее семью.
Засунув пакетик в карман, Лебу вытащил блокнот и записал имена погибших. Еще некоторое время они внимательно осматривали комнату, однако не заметили ничего, что бы говорило о совершенном здесь злодеянии или как-то характеризовало жившего здесь человека. Ничего не прибавило и то, что они вышли на улицу теми же темными коридорами, по которым накануне Дойл и Сэкер спасались от преследования.
Пока они осматривали часть дома, выходящую во двор, Дойл еще раз обрисовал все детали убийства, свидетелем которого он был. И на этот раз он ни словом не обмолвился о Сэкере и о том, что палил из револьвера, который вручил ему Лебу несколько месяцев назад. Скрестив руки на груди, Лебу стоял совершенно неподвижно, и ничто в его лице не выражало отношения к сказанному. Прошло довольно много времени, прежде чем он заговорил. Дойл привык к таким паузам, и порой ему казалось, будто он слышал, как медленно вращаются шестеренки мыслей в голове Лебу.
– Итак, вы говорите, что женщину убили кинжалом, – сказал Лебу.
– Да, это была жуткая картина, – подтвердил Дойл. Лебу кивнул, а затем неожиданно, словно у него появилась смутная догадка, предложил:
– Вам надо посмотреть кое-что. Пойдемте со мной.
* * *
Миновав три квартала, они оказались на пустынном углу торговых рядов и Олдгейта. Весь район был оцеплен полицией, и лондонские "бобби" без разговоров заворачивали редких прохожих. Лебу провел Дойла через оцепление к тому месту, где прошлой ночью как раз в то же время, когда Дойл возвращался домой, оборвалась короткая и безрадостная жизнь уличной потаскушки по имени Фэри Фей. Она была зверски зарезана.
Грубая накидка, служившая ей теперь саваном, была приподнята. Тело девушки было искромсано, внутренности удалены. Некоторые органы лежали рядом с телом, казалось уложенные в определенном порядке, смысл которого оставался тайной для всех. Тот, кто совершил это страшное преступление, использовал чрезвычайно острое оружие, ибо, как отметил Дойл, края раны были очень чистыми.
Дойл подал знак, и труп закрыли. Лебу молча прохаживался чуть поодаль.
– Это не леди Николсон? Что скажете, Артур? – спросил наконец Лебу.
– Нет, это не она.
– А эта женщина присутствовала на сеансе?
– Нет. Никогда раньше я ее не видел.
Неожиданно для себя Дойл понял, что Лебу выискивает в его рассказе слабые места. И это неудивительно, ведь он прежде всего полицейский. А настроение у всех полицейских сегодня – хуже не придумаешь. Ни одному из них прежде не приходилось сталкиваться с таким продуманным и жестоким убийством.
– Кто, по-вашему, эта несчастная? – спросил Дойл.
Лебу покачал головой.
– Похоже, проститутка. Послушайте, Дойл, как вы думаете, тем кинжалом, который вы мне описали, можно было проделать подобное?
– Да. Думаю, вполне.
Лебу заморгал, близоруко щурясь.
– А вы не могли бы еще раз описать нападавших на вас?
– Они были в серых капюшонах, – сдержанно ответил Дойл, не собираясь уточнять, что нападавшие были мертвецами. Рты, грубо зашитые ниткой, и смертельные раны без капли крови – вряд ли Лебу удержится от вопроса: и как это вы ухитрились убить мертвеца, Дойл?
Лебу чувствовал, что Дойл скрывает от него некоторые моменты случившегося, но, памятуя об их давней дружбе и убежденный в том, что Дойлу действительно пришлось пройти через жуткое испытание, он допускал такую недоговоренность. Глядя вслед уходящему Дойлу, инспектор с раздражением подумал о нескольких запутанных делах, о которых ему надо было срочно отчитаться. Но время терпит, любил повторять инспектор Лебу.
Мысленно вернувшись к обезображенному трупу женщины, он в который раз подумал о том, что такое мог сделать лишь человек, имеющий навыки практикующего хирурга.
Глава 6КЕМБРИДЖ
Хорошо думается на сытый желудок, а у него не было и крошки во рту с того самого момента, как начался весь этот ужас. Рассуждая таким образом, Дойл зашел в первую попавшуюся таверну, устроился у камина и заказал плотный завтрак. Он благодарил Бога за то, что деньги, которые были у него дома, оказались не залиты липкой дрянью.
