Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 54
У пациентов первого и второго отделений почти нет никаких ограничений, и они свободно могут общаться друг с другом. Обычно это происходит в столовой и в комнате физкультуры и отдыха (отделения № 3 и № 4 находятся в другом помещении). В каждом отделении есть женские и мужские палаты и душевые. Кстати, кабинеты врачей и смотровые комнаты находятся на пятом этаже, так что у пациентов бытует шутка, что из всех, кто только есть в этом институте, мы, врачи, самые ненормальные. И еще на нескольких этажах находятся кухни, а прачечная, котельная, кондиционерная система и оборудование для техобслуживания – в подвальном помещении. На первом и втором этажах и между ними – амфитеатр для занятий и семинаров.
До того как меня назначили исполняющим обязанности директора, я каждую неделю час-другой проводил в отделениях, попросту, без всяких формальностей, беседуя с моими пациентами, для того чтобы понять, насколько улучшается их состояние, если вообще улучшается. К сожалению, из-за моих новых административных обязанностей, этому обычаю пришел конец. Правда, я по-прежнему пытаюсь хоть изредка посидеть вместе с ними на обеде или просто побыть рядом до начала моего первого интервью, заседания комитета или дневной лекции. В то утро, сразу после Дня памяти погибших, я решил, что, перед тем как подготовиться к моему уроку, назначенному на три часа дня, пойду пообедать в третьем отделении.
Помимо больных аутизмом и кататонией, в этом отделении были еще и пациенты с расстройствами, затруднявшими их общение с пациентами из первого и второго отделений. Там, например, были люди с навязчивым пристрастием к еде, готовые поглотить все, что попадалось им под руку: камни, бумагу, сорняки, столовое серебро, – или копрофаг, чьим постоянным желанием было поглощение своих, а иногда и чужих экскрементов, и еще несколько пациентов с серьезными проблемами сексуального характера.
Один из последних, когда-то прозванный студентом-комиком Чокнутым, то и дело «совокупляется» сам с собой, возбуждаемый всем подряд: видом рук, ног, кровати, уборной и еще невесть чего.
Чокнутый – сын видного нью-йоркского адвоката, а его бывшая жена – известная актриса телевизионной мыльной оперы. Насколько нам известно, у него было вполне нормальное детство, никаким сексуальным запретам или жестокостям он не подвергался; были у него и поезд Лайонел и строитель Линкольн, он играл в бейсбол и баскетбол, любил читать, имел друзей. В старших классах школы он стеснялся девочек, но в колледже он обручился с красавицей сокурсницей. Она была веселой, общительной и страшно кокетливой. Без конца увлекая и соблазняя его, она никогда не дозволяла ему «идти до конца». Сходя с ума от желания, Чокнутый тем не менее два мучительных года оставался девственником, сохраняя себя для любимой женщины.
Но в день их свадьбы она сбежала со своим бывшим ухажером, незадолго до этого освобожденным из местной тюрьмы, оставив Чокнутого на алтаре, в буквальном смысле готового вот-вот «треснуть по швам». Когда ему сообщили, что невеста его обманула, он прямо в церкви спустил штаны и принялся мастурбировать. И с тех пор его было не остановить.
Проституционная терапия для Чокнутого оказалась совершенно бесполезной. Лечение же медикаментами принесло некоторый успех, и теперь Чокнутому удается дойти до столовой и обратно, не нарушая общественного порядка.
Когда Чокнутый выходит из своего бредового состояния, он чудный парень. Ему уже за сорок, а он моложав и хорош собой: у него каштановые коротко подстриженные волосы, волевой, с ямочкой, подбородок и необычайно меланхоличные голубые глаза. Он любит смотреть телевизионные спортивные программы, и, когда бы я ни встретил его в коридоре, он всегда беседует с кем-то о бейсболе или футболе. Но в этот раз он ни словом не обмолвился о своей любимой команде «Мете», а говорил только о проте.
Насколько мне было известно, Чокнутый ни разу не видел прота, так как пациентам третьего отделения на разрешалось ходить в другие отделения. Тем не менее, он прослышал о том, что во втором отделении появился новый пациент, прибывший откуда-то издалека, где жизнь совсем не походит на здешнюю, и очень хотел с ним познакомиться. Я попытался отговорить его от этой затеи, всячески умаляя достоинства воображаемых путешествий прота, но печальные, младенчески голубые глаза Чокнутого смотрели на меня с такой мольбой, что я пообещал ему подумать об этом.
– Но почему вам так хочется встретиться с ним? – поинтересовался я.
– Чтобы попросить его взять меня с собой, когда он полетит обратно, для чего же еще?
Наступила леденящая тишина, столь необычная в этой столовой, где вечно царили шум и неразбериха. Я огляделся вокруг. Ни единая душа не вопила, не хихикала и не плевалась. Все уставились на нас и внимательно слушали. Я пробормотал что-то вроде: «Посмотрим, что тут можно сделать». Но только я поднялся уходить, как все третье отделение принялось уверять меня, что и они хотят просить моего «пришельца» о том же самом. Мне пришлось потратить целых полчаса, чтобы их успокоить и наконец-таки уйти из столовой.
Разговоры с Чокнутым всегда напоминают мне о том, какую удивительную власть имеет над нами всеми секс – идея, сто лет назад постигнутая Фрейдом в минуту озарения. И в самом деле, у большинства из нас в тот или иной период жизни, а то и в течение всей жизни, есть сексуальные проблемы.
Однажды, спустя немало лет после того, как я женился, мне неожиданно вспомнилась ночь смерти моего отца, и я вдруг понял, что он делал перед смертью. Мысль эта меня так потрясла, что я вскочил с кровати, подбежал к зеркалу кладовки и уставился на себя в упор. И что же я увидел? На меня смотрел мой собственный отец: те же усталые глаза, те же седеющие виски, те же шишковатые колени. И именно тогда, в ту минуту, мне стало яснее ясного – я смертен. К последовавшему за этим нелегкому испытанию моя жена – медсестра в психиатрической больнице – отнеслась с необыкновенным пониманием, правда, в конце концов настояла, чтобы я с мучившей меня импотенцией показался специалисту. Это привело лишь к одному, а именно к «открытию», что меня мучило неимоверное чувство вины за смерть отца. Но только после того, как мой возраст перевалил за возраст моего отца, когда тот умер, мой «кризис среднего возраста» милостиво завершился и я смог вернуться к своим супружеским обязанностям. Я думаю, что в тот жуткий шестимесячный период я ненавидел своего отца, как никогда прежде. Мало того, что он за меня выбрал мою специальность и ввергнул меня в пучину пожизненного комплекса вины, он еще через тридцать лет после своей смерти чуть ли не разрушил мою сексуальную жизнь!
Стив не только выполнил свое обещание, но и сделал кое-что сверх того. Он послал по факсу прямо ко мне в кабинет астрономические данные, включая спечатанную с компьютера схему звезд ночного неба, как бы видимого с гипотетической планеты КА-ПЭКС. Миссис Трекслер последнее очень позабавило. Она назвала это моей игрой «соедини точки»[11].
Вооруженный этими данными, которых у прота наверняка и быть не могло, в среду я, как обычно, пошел на встречу с ним. Разумеется, у меня не было сомнений в том, что он явился из космоса, равно так же, как наш другой пациент, Иисус Христос, сошел со страниц Нового Завета. И тем не менее мне было любопытно, что же еще он может извлечь из закромов своего непредсказуемого – хоть и наверняка человеческого – ума.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 54
