– Он их не ловит, Дима. Колодяжный работает в аналитическом отделе. Это нечто другое. Там изучают психологию преступников, а не ловят их. Но твоя оценка очень любопытная. Ты наблюдательный молодой человек.
– У нас в институте был предмет «Наблюдения». Мы целый семестр показывали этюды по собственным наблюдениям. Вот глаз и пристрелялся. А потом, я говорил в основном о недостатках, которые бросаются в глаза. Куда трудней замечать достоинства людей.
– Однако ты, Дима, самокритичен.
– Возможно, болото по имени «театр» меня еще не до конца засосало.
Заиграл оркестр. Гроб с телом опустили в могилу. Женщины плакали, мужчины скорбно стояли, склонив головы. Белые платочки аккуратно промакивали тонированные щечки, стараясь не повредить макияж. Начал накрапывать дождь. Раскрылись зонты, и похоронная процессия потянулась к воротам.
Трифонов нагнал Колодяжного и присоединился к нему, пользуясь тем, что автор шел один.
– Здравствуйте, Петр Александрович. Меня зовут Александр Иваныч. Я из следственной бригады. Могу я задать вам пару вопросов?
– Разумеется, мой долг помогать следствию. Я это очень хорошо понимаю.
– Скажите, пожалуйста, когда вы принесли пьесу в театр?
– В середине мая, пятнадцатого или шестнадцатого. Двадцатого мне позвонил Антон Грановский и сказал, что пьеса утверждена, осталось только формальное согласование. Я не понял, о чем идет речь, и только потом мне разъяснили, что весь репертуар согласовывается с Григорием Грановским. Ведь это он финансирует все постановки. Меня пригласили в театр на чтение. Двадцать третьего я приехал в «Триумф» и читал пьесу вслух труппе. Потом главный режиссер объявил имена актеров, которые будут заняты в спектакле, и мы заключили договор. Репетировали полтора месяца, а затем театр закрыл сезон и все ушли в отпуск. Репетиции возобновились в сентябре, и первого октября сыграли премьеру.
– А когда вы закончили писать пьесу?
– Второго апреля.
– Кто-нибудь ее читал до того, как она попала в руки Грановского?
– Нет, в издательство я ее не относил. Она специально писалась для театра. Я хотел предложить ее «Современнику», но не смог пробиться к ним. А в «Триумфе» меня тут же приняли.
– Вы остались довольны постановкой?
– Трудно сказать. Автор видит по-своему, режиссер по-своему. У театра свои законы, у литературы свои, а у кино – третьи. Найти консенсус между автором, режиссером и продюсером удается крайне редко. Тут все строится на компромиссах.
– К сожалению, я не видел спектакля. Пойду завтра, но, забегая вперед, хотел бы спросить вас, сколько героев погибает в вашей пьесе?
Майор рассмеялся, но тут же осекся, заметив на себе укоризненные взгляды окружающих. Кладбище есть кладбище.
– Я вам так скажу, Александр Иваныч, из шести героев в живых останется один. Но кто, я говорить не буду, сами все увидите. Это же детектив. Жанр, строящийся на загадках, ловушках и психологии. Читать детектив, после того как вы заглянули на последнюю страницу, – пустая трата времени. Слава Богу, в театре вы лишены такой возможности.
– Согласен, один день погоды не сделает. Мы еще увидимся.
– К вашим услугам.
За воротами Трифонова ждала машина, где сидели капитан Забелин и следователь Судаков. Он присоединился к своим, и они поехали на Петровку.
– Удивительное дело, Александр Иваныч. – Забелин потряс в воздухе кипой газет. – Я был на сто процентов уверен, что магнат Грановский предпримет меры, чтобы не раздувать скандал. А тут все наоборот. Убийство в «Триумфе» размусолено во всех газетах, и даже в тех, что принадлежат Грановскому. Он распугает всех зрителей.
– Это мы завтра увидим, Костя, – равнодушно заметил Трифонов.
– А по-моему, «Триумф» получил очередную рекламную кампанию, да еще бесплатно, – убежденно сказал Судаков, сидевший за рулем. – Смерть на сцене подогревает интерес. Народ обожает душераздирающие зрелища, если они касаются кого-то другого.
– Зачем им реклама? – удивился Забелин. – Билеты на месяц вперед распроданы. Будет хуже, если зрители начнут сдавать их в кассу. Неоправданный риск.
Трифонов не слушал их спора, а думал о своем. Внезапно он очнулся и спросил:
– Скажи, Костя, какого числа была арендована квартира на Сивцевом Вражке?
Забелин достал свой блокнот.
– Так, минуточку… Вот. Двадцатого мая.
– Понятно. Но некий Бражников не взял первую попавшуюся квартиру, а выбирал. Значит, поиски начались раньше. Хорошо бы установить, когда он впервые обратился в агентство по найму жилплощади.
– Я спрашивал. Никто не помнит. Через агентство проходят тысячи клиентов. То, что зафиксировано на бумаге, они знают. Вот и все.
– Если предположить, что убийство готовилось заранее, а это можно считать фактом, квартира подбиралась под определенную сцену, где должно разыгрываться действие. Тут все рассчитано до мелочей. И мы знаем, что расчеты себя оправдали, спектакль на Сивцевом Вражке состоялся, револьвер попал на подмостки и выстрелил.
А теперь кто из вас ответит мне на другой вопрос?
Преступник, сочиняя план убийства, должен быть досконально знаком с местом преступления и обстоятельствами, способными играть ему на руку. Что это означает? А то, что он отталкивался от пьесы. Она рождала план убийства, а не наоборот. И тут все наши версии упираются в тупик. Если верить автору «Тройного капкана», он закончил пьесу в начале апреля, а в театр принес ее в середине мая. За три дня до того, как была снята квартира на Сивцевом Вражке. Актерская труппа ознакомилась с содержанием лишь двадцать третьего мая. До этого, как утверждает Колодяжный, никто пьесу не читал. Кстати сказать, он собирался нести ее в «Современник». А мы уверены, что квартиру снимали для встречи некой Нелли Васильевны с актрисой театра «Триумф» Ириной Хмельницкой. Как, где и каким образом преступник сумел познакомиться с содержанием пьесы и откуда он мог знать, что братья Грановские примут ее к постановке?
После долгой паузы Судаков протянул:
– Да… Вопросик на засыпку.
– Не такой уж он сложный, – бойко начал Забелин. – Тут очевидна связь автора с убийцей. Либо Колодяжный сам убийца.
– Тихо-тихо, Костя, – остановил его Трифонов. – Разве можно так слету вешать на людей ярлыки. Речь идет об офицере милиции, популярном писателе.
– Мало преступников среди ментов? А то вы не знаете, Александр Иваныч, что творится в наших рядах! Коррупцию уже не вытравишь каленым железом. Связь с преступным миром очевидна, чего притворяться. А нижние чины в отделениях просто занимаются разбоем среди бела дня. Народ обирают по-черному.
– Только не надо всех грести под одну гребенку, Костя. Дерьма везде хватает, и в милиции тоже, и в прокуратуре, и ФСБ, – старался охладить пыл капитана Судаков. – Но не об этом речь. Хочешь выставить Колодяжного убийцей? Ради Бога! Мотивируй, зачем ему убивать актрису Фартышеву. Он ее отродясь не видел и не знал.
