Я выпрямилась.
— Это потому, что я выросла в Лондоне. В Шотландию уехала только в десять лет.
Я заморгала.
— В том смысле, с чего бы мне делать исключение и регистрировать тебя сегодня? На что ты способна? Может быть, просто отправить тебя драить госпитальный сортир?
— Я умею ездить верхом и стрелять из пистолета. Еще неплохо фехтую.
Чем больше у меня будет доступа к оружию, тем лучше.
Она снова уставилась на меня. Я выдержала взгляд, не моргнув.
— Хорошо, будешь в моем подразделении. Пока. Посмотрим, чего ты стоишь. Кстати, я Порция. Сержант, женский отряд, девятый сектор.
Она развернулась на каблуках, и я заспешила следом.
— Ах да, Полли, — бросила она через плечо, даже не удосужившись обернуться, — больше никаких фокусов, иначе будут последствия. Уж об этом я позабочусь.
Я кивнула, не смея заговорить.
— Добро пожаловать в Новую стражу.
10
Казармы девятого женского подразделения располагались на третьем этаже, в длинном помещении с рядом высоких окон, выходивших во двор. Старинные полы Хэмптон-Корта были поцарапаны, портреты разрисованы и порваны. Я выглянула из окна: даже сады уничтожили, поломали купальни для птиц.
— Это Полли, — объявила Порция примерно двадцати присутствующим девушкам.
Я ждала, что она представит и их, но этого не случилось.
— Можешь занять вон ту кровать, — сказала сержант, показывая в угол. — И возьми вот это.
Она кинула мне тяжелый холщовый мешок с одеждой.
Я быстро осмотрела его содержимое: форма, коричневые шерстяные носки и пара сапог. Никакого оружия. Похоже, оно было только у Порции.
Опустившись на узкую металлическую койку, я осмотрелась. Большинство девушек играли в карты, усевшись в круг на полу. На кону были серебряная серьга в форме колечка, бритва с ярко-розовой ручкой, пуля и красная кепка с меховыми ушами.
На скамейке рядом со мной сидела миниатюрная индианка. Пальцем она выводила по желто-зеленому одеялу воображаемые узоры.
— Я Полли.
Она изумленно подняла на меня глаза.
— Вашти.
— Ты тут давно?
— Не очень, — застенчиво ответила она.
У Вашти были деликатные черты лица, тонкие руки и большие карие глаза.
— А как ты сюда попала?
Ее глаза наполнились слезами, и я тут же пожалела о своем вопросе.
— Прости.
Я накрыла ее руку своей и посмотрела на играющих в карты, опасаясь, что они могут подслушать.
— Вашти, не знаешь, в какой части дворца живет Корнелиус Холлистер?
Она быстро помотала головой.
— А как это узнать?
Девушка внимательно на меня посмотрела.
— Если не хочешь неприятностей, ни о чем не спрашивай, — наклонившись, шепнула она мне на ухо.
Вашти покосилась на девушек, увлеченных картами, потом снова на меня и приподняла длинные волосы, показывая ужасный шрам. С шеи на спину уходили четыре тонкие кроваво-черные полосы.
У меня перехватило дыхание.
— Кто это сделал?
Она слегка вздернула подбородок, показывая на сидящих на полу.
— Они. Вилкой.
Я изумленно смотрела на девушек, представляя, как они прижимают такую же, как они, к земле, втыкают ей вилку в шею и царапают кожу.
— Кто они? — прошептала я.
— Опасайся, само собой, Порцию. И Джун…
Вашти показала взглядом на высокую бледную девушку с сильно накрашенными глазами и нервно сглотнула, прежде чем продолжить.
— …И Таб. Она заместитель командира.
Рядом с Порцией, во главе круга, сидела мрачная брюнетка. Ее накачанные руки были покрыты вязью татуировок, которые, вполне возможно, она нанесла себе сама при помощи ножа.
Тут постучали в дверь.
— Сержант!
Звала девушка постарше. На ней был такой же золотой медальон, как у Порции, которую она, очевидно, побаивалась.
— Отбой через десять минут. И не забудьте потушить огонь, — робко добавила она, поглядывая на свечу в центре круга играющих.
— Спасибо, Сара, — усмехнулась Порция.
Сара выскочила из комнаты, и сержант хлопнула в ладоши.
— Вы слышали, девочки. Пора спать!
Она усмехнулась, сгребая поставленные на кон вещи и глядя, как все расходятся по койкам.
Когда девушки улеглись, Порция вышла в проход.
— Баю-баюшки-баю, не ложися на краю, — проговорила она нараспев, задула свечу и вышла в коридор.
В комнате стало темно. Тускло светила луна, едва заметная за серыми тучами. Ветер бился в стекла высоких окон.
— Вашти, — сказала я еле слышно. — Порция спит не с нами?
— Порция? Здесь? — зашептала индианка, будто дрожа от одной мысли об этом. — Нет, она спит с другими старшими офицерами на верхнем этаже.
Повернувшись к окну, я надеялась уснуть, но снаружи доносились какие-то звуки. Я прислушалась. Сквозь порывы ветра, звон стекла и обрывки разговоров слышались человеческие крики.
Я села в темноте, совершенно ошарашенная.
— Что это?
— Что? — переспросила та, которую звали Таб.
— Крики.
— А!.. Заключенные в лагерях смерти, — отмахнулась она. — Скоро привыкнешь. А теперь угомонись, а то доложу, что шумишь.
Я смотрела в потолок; сердце отчаянно билось при мысли о шрамах на спине Вашти.
«Спокойно. Никаких вопросов. Будь терпелива».
Я повторяла это снова и снова, как мантру.
Из матраса вылезли пружины, был слышен запах сырого одеяла. Я повернулась на бок, прикрыв ухо рукой. Вопли, полные боли, по-прежнему раздавались в голове, становясь зловещим аккомпанементом к преследующим меня образам: Джейми и Мэри, пойманные солдатами Холлистера; окровавленная грудь отца, умирающего в бальном зале; мать, роняющая отравленный персик; пустые испуганные лица собирателей у реки и мерзкие желтые зубы солдата, который напал на меня за сторожкой.
Я зарылась лицом в подушку, чтобы никто не услышал моего плача.
Когда я успокоилась, пришла странная отстраненность: будто опустилась стальная стена и защитила меня настоящую от той, что теперь должна была выйти в мир.
Между сном и явью я беспрестанно слышала в голове лишь одно слово: месть.
11
Нас разбудили среди ночи. За большими прямоугольниками окон — угольно-черное небо. Я вскочила с постели в панике, вся в поту. Во дворце выли сирены, звук отражался от толстых каменных стен залов и коридоров. Я различила фигуры девушек. Они быстро натягивали форму.
