— Понимаю. — Если Роман и был обижен содержащимся в этих словах намеком на его нечестность, он не показал вида. — Тогда у меня остается один-единственный вопрос: готовы ли вы, учитывая ваше отношение к темпи, по доброй воле доверить им свою жизнь?
Феррол насупился.
— С какой стати я должен делать это?
Роман, в свою очередь, хмуро посмотрел на него.
— Не понимаете? «Дружба» — модифицированный внутрисистемный корабль, не оснащенный двигателем мицууши. Он может совершать космические перелеты только с помощью звездного коня… И звездные системы, которые мы намерены посетить, расположены далеко за пределами обычных возможностей мицууши.
Внутри у Феррола все похолодело.
— Мне об этом не говорили, нет, — пробормотал он. Летать с помощью прирученного звездного коня, этого гигантского создания, управлять и связываться с которым способны только темпи… — По-моему, это немного… безрассудно, сэр.
— Возможно. — Роман окинул его понимающим взглядом. — Если в сложившихся обстоятельствах вы предпочтете отказаться от своего назначения, я вас пойму.
Вспышка ярости унесла прочь страх, Феррол вперил в капитана гневный взгляд. Снова это выражение многомудрого дядюшки, снова с ним обращаются, как с ребенком…
— Благодарю вас, сэр, но я предпочту остаться.
Роман пристально, словно оценивая, смотрел на него.
— Прекрасно, старший помощник, — почти торжественно произнес он. — Приветствую вас на борту «Дружбы». Мы отбываем завтра ровно в восемь. Я хочу видеть вас на капитанском мостике за два часа до этого.
— Понятно, капитан.
— Тогда и увидимся. Вы свободны.
* * *
Возвращение из расположенного в кормовой части офиса капитана в тот отсек корабля, где находились офицерские каюты, заняло много времени. Ферролу пришлось нелегко — из-за мягко смещающейся силы тяжести и эффекта Кориолиса, с которым приходилось бороться. Это была стандартная процедура: изменение скорости вращения корабля позволяло быстро и одновременно проверить реактивные двигатели вращения, маховое колесо и структурную целостность. Однако в данный момент стандартные процедуры лишь раздражали Феррола. Даже те, которые срабатывали, как им было положено.
Что касается политики, то там, по-видимому, одной из стандартных процедур является ложь. И очень часто она тоже срабатывает.
Они солгали ему. Умышленно. Просто умолчали кое о чем, но это все равно ложь. И окончательно добивало его то обстоятельство, что в какой-то степени он сам был виноват. Ему даже в голову не пришло спросить, оснащен ли корабль «Дружба» мицууши или нет.
«Будь они прокляты».
Он добрался до своей каюты, вошел в нее, запер за собой дверь и рухнул на постель. «Дружба» вращалась, и в крошечный иллюминатор была видна панорама мелькающих мимо него звезд; однако его внимание привлекли не звезды, а боковая переборка. Самая обычная, заурядная переборка… если не считать того, что волею случая каюта Феррола находилась на самом краю человеческой половины корабля.
За стеной — шесть сантиметров металла и звукоизоляции — располагался отсек темпи.
Темпи. Уродливые лица, дурацкие клетчатые шейные платки, противно воющие голоса, странный, необъяснимо мерзкий запах. Биоинженерная «технология», если здесь уместно это слово. Возвышенные идеалы, благородные слова… и безжалостные действия. Снова нахлынули воспоминания, резкие, ясные, и на один краткий миг ужасы Прометея нависли над Ферролом, словно грозовая туча.
Однако здесь не Прометей… и он больше не беспомощный шестнадцатилетний паренек.
Да, не беспомощный, вот что важнее всего.
Он свесился с постели, выдвинул из-под нее ящик для вещей, разворошил груду рубашек и достал плоскую черную коробку. Он бы не удивился, если бы по приказу Романа его багаж обыскали. Но нет, встроенный в замок индикатор показывал, что к коробке никто не прикасался. Феррол набрал код, услышал мягкий щелчок замка и поднял крышку.
Сначала он достал оттуда компактный игольчатый пистолет и положил его на постель, все время держа дулом от себя. Следом появились запасная обойма и разрешение на ношение оружия. Дальше обнаружилось фальшивое дно, а под ним конверт.
Пистолет, конечно, мог послужить веским доводом в споре, однако подлинным оружием Феррола был конверт.
Краткая инструкция на конверте, написанная мелким правильным почерком сенатора, гласила: «Вскрыть в случае необходимости». Феррол смотрел на эти слова, чувствуя, как от них веет спокойной силой и безграничной уверенностью сенатора. Нет, здесь не Прометей, и Феррол не беспомощен. Здесь «Дружба»… и шанс обратить необъявленную войну темпи против них самих.
Если ему повезет. А ему, почему-то думал Феррол, непременно повезет.
* * *
После ухода Феррола Роман долгое время сидел в кресле, глядя на дверь и прислушиваясь к стуку сердца. Он, конечно, ожидал, что Феррол — противник темпи… даже очень опасный противник.
Чего он не ожидал, так это абсолютной, леденящей ненависти.
Даже сейчас, когда молодой человек ушел, воспоминание об исходящем от него ощущении эмоциональной бури заставило Романа вздрогнуть. Боль и гнев Феррола дышали такой свежестью, будто его вышвырнули с Прометея лишь вчера. Эмоции не выцвели за прошедшие восемь лет; по-видимому, он ни на миг не забывал, как Сенат единодушно солгал о происшедшем в колонии.
Ну, тут он, по крайней мере, был прав. Роман уже видел официальные документы.
Он перевел взгляд на интерком, подавляя желание потянуться к нему. Одно нажатие кнопки… короткий и, скорее всего, мучительный разговор… и Феррол уйдет. Бомба с часовым механизмом покинет его корабль, а вместе с ней дух раздора, который так ему ненавистен.
Однако поддерживающая Феррола группировка так просто не сдастся. Их ненависть утопит «Дружбу», а вместе с ней, возможно, и последний шанс человечества не ввязываться в войну с темпи.
Роман устало закрыл глаза. Нет, это слишком рискованно. На данный момент единственная разумная политика — это подыгрывать Ферролу. Предоставить ему свободу действий, какую пожелает… надеяться, что рано или поздно он сделает свой ход, каким бы этот ход ни был… и тогда использовать шанс обезвредить его.
А пока ничего не произошло, Роману есть чем заняться. Он выкинул Феррола из головы (насколько сумел), открыл на дисплее меню отчета о состоянии дел на корабле и погрузился в работу.
Стараясь не думать о том, насколько его собственный план «подождем — увидим» напоминает метод решения этой проблемы, применяемый протемпийски настроенными сенаторами.
Глава 4
Ровно в восемь часов двенадцать минут на следующее утро «Дружба» покинула темпийский загон. Отставая на километр от своего звездного коня, Пегаса, с которым его связывала обманчиво тонкая привязь, корабль уходил в глубокий космос.
