С «Галилея» каплейт Сухов спустился на поверхность планеты на старинном, но весьма надежном космическом лифте. Затем новенький стратосферник «Коломбо — Брюссель» доставил его в главный город Старой Земли. В Брюсселе каплейт прибыл в Главный штаб Первого сектора. Именно так официально назывался кусок Млечного Пути, примыкавший к захолустной планете — никому не нужной прародине звездного человечества.
Здание Главного штаба состояло из восьми лежащих на грунте лопастей, соединенных в некое подобие гребня или старинной машины. Ему было немало веков. Когда-то именно здесь размещалась штаб-квартира легендарного блока НАТО.
Петр Сухов явился в Главный штаб вечером, и историческое здание испускало теплый медовый свет, напоминая пристань с пришвартованными круизными лайнерами. От него так и веяло романтическим началом третьего тысячелетия с первой высадкой на Марс и строительством лунной базы.
Каплейт без особых проблем миновал три контрольных рубежа и очутился в магистральном коридоре Главного штаба. Проверка была недолгой. «А вдруг я — агент хаарцев? — думал каплейт, шагая по залитому светом коридору. — Вдруг в меня подсадили чужое сознание и сейчас я взорву этот штаб к чертовой матери?»
Сухов направлялся к заместителю начальника контрразведки Первого сектора колонелю Ригерту. Колонель дожидался его в уютном кабинете на третьем этаже. Тисненные золотом пурпурные обои на стенах. Бронзовые светильники с настоящими стеклянными лампочками. Застекленные, полированные шкафы из натурального дерева, с тесными рядами бумажных книг. Двухтумбовый письменный стол, на нем бронзовая фигура казака на лошади и странные, позеленевшие от времени чернильницы, похожие на бирманские пагоды. Деревянные стулья с резными спинками, черный кожаный диван с подушками. Диван наверняка был старше всего этого здания. Он явно стоял здесь не для украшения — для сна. Похоже, кабинет заменял Ригерту родной дом.
Колонель встретил Сухова на пороге. Это был невысокий, плотный человек с румяными щеками, редкими волосами и большими залысинами на лбу. У него были глубоко посаженные голубые глаза и тонкие губы, которые чуть кривились в улыбке. Ригерт был в черном строгом мундире без ярких погон, нашивок и орденских планок — его украшали только три серебряные звезды в петлицах да серебряная эмблема Объединенных Наций на нагрудном кармане.
Колонель принял рапорт, крепко пожал руку.
— Присаживайтесь, Петр Иванович. Можете называть меня Порфирием Петровичем, — предложил хозяин кабинета. — Будьте как дома. Кофейку вам заварить или крепкого чаю?
Каплейт молчал, обдумывая линию поведения. От безобидного вроде бы Порфирия Петровича у военмора почему-то мурашки бежали по спине. Стыдное чувство. Под огнем вражеских батарей мурашек у Сухова не бывало.
— Или чего покрепче? — продолжал радушный колонель. — Вы — в отпуске, а я, считай, закончил рабочий день.
— Давайте чаю, — сказал Петр. Разговор, похоже, предстоял долгий. Питие, конечно, не заменит сигарету или трубку, но и стакан чая поможет выиграть время, если нужно будет покумекать. Наверняка у Ригерта заготовлен ворох каверзных вопросов.
В кабинет беззвучно вкатился кибер-официант — самоходная тумбочка серого цвета с двумя парами рук. Безукоризненными движениями он разлил крепкий чай по граненым стаканам в серебряных подстаканниках, выставил на стол сахарницу и блюдце с тончайшими ломтиками лимона. По кабинету поплыли чудесные запахи.
— Итак, чем обязан? — Каплейт избрал этакий дворянский тон — под стать окружающей атмосфере.
Колонель аккуратно размешал серебряной ложечкой сахар в стакане.
— Вы, Петр Иванович, — один из самых успешных офицеров флота. Русских офицеров, — уточнил он. — Сейчас командование решает вопрос о вашем продвижении по службе. Вам могут вверить новейший фрегат.
Удивительная новость. Петр Сухов прекрасно знал, что достиг своего потолка, и теперь должен командовать корветом вплоть до своей героической гибели или списания на берег. Выше определенного предела русских офицеров в чинах не поднимали.
— Ну, если чудо свершится… — протянул каплейт. Улыбнулся: — Что нужно сделать, чтобы оно свершилось? Спеть, сплясать?
— Чувство юмора — отличный козырь в колоде любого карьериста. Ценнее только умение его скрывать, — усмехнулся в ответ колонель и пригубил чай. — Я хочу понять, как вы будете вести себя в некоторых щекотливых ситуациях.
— Каких именно? — Петр положил в рот ломтик лимона. Кислятина.
— К знаменитому русскому военмору будет обращено повышенное внимание в обществе. К вам станут обращаться самые разные люди и порой с весьма заманчивыми предложениями. Например: возглавить какое-нибудь освободительное движение или баллотироваться на пост Генерального секретаря ООН от русской диаспоры. И в ваших интересах будет категорический отказ от подобных предложений. Категорический, — подчеркнул Ригерт. — Ведь блестящей карьере каплейта Сухова тотчас придет конец.
Глаза у Порфирия Петровича были умные, с хитрецой — глаза хорошего игрока. Ригерт разговаривал на языке Тютчева и Блока, но Петр Сухов все еще не был уверен, что перед ним русский человек. Колонель — большая шишка, а русаку шишкой не стать. Если, конечно, он не иуда. Как бы узнать?
— Что вы ответите, если самые уважаемые люди попросят вас встать во главе русского народа?
Петру не нужно было ломать голову, чтобы ответить собеседнику. Он страстно любил летать и рассчитывал заниматься любимым делом до самой отставки. Политику как профессию Петр презирал, а революционеров жалел, ведь эти неразумные юнцы обречены на неизбежное и жестокое наказание.
Сухов заговорил, неспешно выкладывая фразы одна за другой — словно карты на зеленое сукно:
— Я — патриот, но не самоубийца. Всемирное государство раздавит любых сепаратистов, как солдат — лобковую вшу. — Сухов любил военную историю. — А политика не вызывает у меня ничего, кроме тошноты.
Порфирий Петрович удовлетворенно покивал головой.
— Ну, если вы такой правильный, то ответьте еще на один вопрос, — задумчиво произнес колонель. — Что станете делать, если вайнахи спустятся с орбиты и примутся наводить порядок на Земле?
По старой имперской традиции большинство военных служат вдали от родины. И, как правило, охранять их любимую планету назначают старинных врагов ее народа. На Старой Земле живут сто миллионов русских. Бывшую метрополию охраняет Тридцать первая эскадра береговой охраны, куда набраны чеченцы, грузины и другие выходцы с Кавказа, а также волынцы, поляки и эстонцы. Правда, юнитам достало ума запретить этому «интернационалу» ходить в увольнение в бывшую метрополию. Береговая охрана отдыхала в купольных городах Луны и Европы — той, что вертится вокруг Юпитера.
— Странные вопросы задаете, господин колонель. — Сухов сверкнул глазами. — Если узнаю о таком деле, приведу корабль.
— А дальше?
— Дальше — будь что будет.
— Хотите еще чая? — спросил Ригерт.
