Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 108
Дженни взглянула мне в глаза, лукаво улыбнулась.
– Не противоречит. Очень больно?
– Практически прошло. Сейчас зайду в ванную, продезинфицирую на всякий случай – и все будет просто отлично. Ведь мы победили! Если буду кричать, не обращай внимания. Услышишь звук падающего тела – сходи за нашатырем. Он в кухне.
Шутка получилась неудачной: девушка помрачнела и задумалась – видно, представляла, как будет искать нашатырь в шкафах на чужой кухне. Или вытаскивать меня из ванной.
– Может быть, тебе помочь? Вдруг случится болевой шок?
Я улыбнулся. Рассеченная бровь болит не так сильно, хотя ощущения приятными не назовешь.
– Не стоит волноваться, я справлюсь. Ты сама можешь умыться – минут через пятнадцать сядем за стол. Заодно новости посмотрим. Кстати, большая удача, что журналисты не пронюхали вовремя о происшествии. Полиция сработала очень оперативно. Будем надеяться, что эта жареная новость вообще не просочится в средства массовой информации.
– Можно еще один вопрос? – Дженни посмотрела на меня как-то преувеличенно внимательно.
– Да, конечно.
– Не обидишься?
– Нет.
– Там, на лестнице… Ты кричал им «мордой в пол» или что-то в этом роде… Считаешь, что жители ниже тебя?
Я чуть было не хмыкнул, но вовремя сдержался. Не хватало еще проявить невоспитанность здесь. Считал ли я жителей ниже себя? В определенном смысле – да. Потому что они не участвовали в общественном договоре на равных, как граждане, но выполняли его требования. Но объяснять это Дженни я не собирался – во всяком случае, сейчас.
Формально жители были такими же людьми, как и граждане, – только не имели права голосовать, занимать некоторые должности и платили налоги по другой схеме… Их показания в суде учитывались в том случае, если не противоречили показаниям гражданина – хотя тут случались прецеденты. Но право на личную неприкосновенность, свободу слова и вероисповедания они имели такое же, как и граждане.
– По-твоему, я должен был сказать им: «Не поднимайте лицо от пола, уважаемые? В противном случае я буду вынужден ударить вас по нему еще раз?»
– Речь не о том, как ты выразил свою мысль. Мне показалось, что ты относился к ним с презрением.
– А я должен относиться с уважением к толпе сумасшедших, которая бросается на меня, когда я иду по улице?
– Если бы это были граждане – ты бы разговаривал с ними по-другому. И дрался иначе.
– Граждане не нападают стаей.
– Ой ли?
– Я не говорю об исключительных случаях. Если бы на меня толпой кинулись дворяне, я бы отнесся к ним совершенно так же.
Сказав это, я отметил про себя, что солгал – пусть и ненамеренно, и не в фактическом плане, а в эмоциональном. Отношение все же было бы другим. Возможно, еще более яростным, но не таким презрительным. Я бы уважал врагов – хотя бы за то, что они умеют обращаться с оружием. И не пытался обезоружить – просто убивал бы, пока не убили меня. Дженни тонко уловила нюанс ситуации. Она проницательная девушка – поэтому мне было так интересно общаться с ней в Сети.
Сестру, чтобы скрыть смущение, пусть и от невольной лжи, я поцеловал бы, подругу – обнял. С Дженни мы были близки – но по-другому. Поэтому я просто улыбнулся ей и пошел умываться и переодеваться.
Хороший коньяк пах виноградом и, казалось, возвращал свет камина солнечными лучами. Я крепко сжимал пузатый бокал и с удовольствием глядел на Дженни – ее раскрасневшееся лицо освещали сполохи пламени, зеленые глаза горели колдовским огнем.
– В субботу – бал, – напомнил я. Мысль о предстоящем вечере доставляла мне удовольствие. – Уверен, ты затмишь всех. От кавалеров отбоя не будет.
– Каждый будет пытаться познакомиться? – фыркнула девушка.
– Почему пытаться? Ты ведь будешь со мной – поэтому они будут просить меня, чтобы я представил их тебе. И просить разрешения на танец. Хочешь – можешь танцевать с теми, кто тебе понравится. Не хочешь – только со мной.
– А тебе бы как хотелось?
Я на мгновение задумался.
– Ты приехала ко мне в гости, и любое твое желание – закон. Поэтому поступай так, как тебе нравится.
– И все же?
– Любой мужчина – собственник. Такова наша природа. Мы пытаемся получить все – и контролировать все. Независимо от того, нужно нам это или нет. Полагаю, так. Я ответил не очень обще?
Дженни улыбнулась, пригубив коньяк.
– Может быть, и очень… Но настаивать на более конкретном ответе я не стану. Пожалуй, не стоит представлять меня никому.
– Вообще никому?
– Да.
– А как же знакомства? Общение?
– Пообщаюсь в другой раз. А на балу буду только смотреть. К тому же я не слишком люблю танцевать.
– Хорошо. Как скажешь.
Перспектива ходить с интересной девушкой и отгонять от нее всех по поводу и без, подобно ревнивому мужу, меня не слишком вдохновляла. Но желание женщины – закон.
Тишину нарушал только треск дров в камине. Я не включил новости сразу, а сейчас было лень вставать. Дженни, похоже, тоже не горела желанием смотреть телевизор. Она задумчиво глядела на огонь, иногда переводила глаза на меня.
– Ты не думай, что у нас каждый день такое на улице творится, – зачем-то попытался оправдаться я.
– Это я во всем виновата, – совершенно неправильно поняла меня Дженни. – Потащила тебя в трущобы на ночь глядя. И ладно бы, у меня на самом деле имелся какой-то план. Просто хотела поглазеть. Вот и получила развлечение.
– Гражданин России может свободно перемещаться по своей стране – если он не нарушает границ частной собственности и охраняемые государством объекты. Поэтому мы можем ходить там, где нам нравится, в любое время суток. Ты ни в чем не виновата. Наоборот – виноват я, что не смог защитить тебя в полной мере. Что ты испытала кое-какие неудобства.
– Ты говоришь, как с кафедры. – Дженни произнесла это без раздражения – просто констатируя факт.
– Может быть, – кивнул я. – И в школах, и в специальных учебных заведениях, и в университетах очень много внимания уделяется воспитанию. В том числе и правовому. А того, кто не знает своих прав и не уважает чужих, учит жизнь. Порой весьма жестоко.
– Смертью?
– Бывает и так. Социально непригодный человек должен умереть, чтобы жили другие, – это правило естественного отбора.
Девушка откинулась на спинку кресла, подобрала под себя ноги. Взгляд ее стал задумчивым.
– Два континента – две системы жизненных ценностей, – вздохнула она. – И все-таки в Европе ведь нет дуэлей? А живут они не хуже вас.
– Но в космос первыми полетели мы. – Я не смог удержаться от констатации столь приятного для России факта.
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 108
