– Речка-то маленькая, – отметил Николай.
– Ну и что? – не понял пресс-секретарь.
– Так…
Объяснять, что не совсем ясно, как такая речушка могла унести тело «прежнего Давыдова», Николай не стал. Зачем заострять внимание на грустном? Впрочем, через несколько километров речушка впадала в Дон. А уж найти что-то в Дону гораздо труднее – река полноводная, особенно весной.
– Вопросы будут касаться войны, – продолжал объяснять пресс-секретарь. – Наверняка. И вы должны отметить, что безопасность нашей Родины требует присутствия значительного контингента сил на границе с Монголией. И разработок новейших, самых современных систем оружия. Собственно, именно этим и занимается институт.
– Ясно, – кивнул Николай. – Неясно только, зачем нам воевать с Монголией.
– Не воевать, а восстанавливать утраченное влияние, – ответил Владимир Иванович. – Впрочем, вы ведь и не будете говорить, что требуете ввода войск в Монголию. Это недипломатично. Но комиссию по вопросам обороны создать необходимо? Готовыми к войне быть нужно? Особенно когда Китай намеревается ввести в Монгольскую Республику войска с юга. Мы будем противодействовать этому любыми средствами, в том числе и силой оружия. Даже если сама Монголия захочет присутствия китайских или американских войск. Правящую верхушку там сейчас легко купить. Она мечется, не зная, какую позицию занять.
– Чем же им плохо жилось в союзе с нами? – спросил Николай, вспоминая годы советско-монгольской дружбы.
– Вот и я о том же, – не отвечая на вопрос, встал с кресла Владимир Иванович. – Черная неблагодарность. Но речь не о том. Не беспокойтесь относительно пресс-конференции. Повторяю, я буду рядом, и удар в случае чего от вас отведу. Будьте самим собой. Шутите. Задавайте вопросы журналистам сами. Вам главное – показаться. Все остальное не имеет значения.
Не успел пресс-секретарь покинуть кабинет Давыдова, как к нему вошел двухметровый сутулящийся Илья Гетманов. Теперь Николай был твердо уверен: да, этого парня он встречал во время учебы в университете. Возможно, они даже учились на параллельных курсах. Правда, в общественной жизни Илья участвовал не очень активно – как, впрочем, и Николай. Поэтому они не входили в число тех, кого знает весь курс или даже весь факультет. Впрочем, может быть, в этом мире все было по-другому. У себя дома Николай мог только мечтать стать депутатом. Здесь он им был.
– Пойдем кофе выпьем? – предложил Николай. – У меня, кажется, есть банка отличного сублимированного кофе.
– Сублимированный – это ненастоящий? – уточнил Гетманов.
– Нет. Эта когда его методом заморозки получают. И на вкус он почти как свежезаваренный натуральный. Мне кажется, так.
– Тогда давай, – кивнул Илья. – Мне тут идея одна в голову пришла. Обсудим, пока кофеевничать будем…
Илья сел на стул в комнате отдыха, вцепившись в него руками и сгорбившись, пока Давыдов наливал в электрический чайник воду из графина и осматривал запасы продовольствия, начал излагать свою теорию, поставившую Николая в тупик. Николай слушал и не мог связать воедино ни одной идеи. Ни одной! Просто наукообразный бред какой-то!
Нельзя сказать, что такое положение вещей подняло математику настроение. Николай надеялся, что быстро вольется в местную научную жизнь. Станет активно работать. Но вот так, не понимая вообще ничего, работать нельзя!
А Илью будто прорвало: он оперировал аппаратом векторного и тензорного исчисления, упоминал формулы с дивергенциями и роторами, тройными интегралами и бесконечными рядами. При этом говорил с такой непринужденностью, что, казалось, повторяет таблицу умножения.
– Ты знаешь, я после аварии еще соображаю плохо, – признался Николай. – Давай лучше спустимся на землю. Как работается? Что нового было в последние несколько дней? Я от жизни отстал…
– Физика – она и есть жизнь. Нет другой жизни, – охотно отозвался Гетманов и невозмутимо продолжил рассказ о тензорах, сам с собой обсуждая, могут ли бесконечно малые величины второго порядка оказать влияние на процессы, происходящие при переброске объекта из мира в мир, или эти бесконечно малые необходимо все-таки статистически учитывать. Как можно учитывать бесконечно малые, которыми всегда пренебрегают по сравнению с другими, Давыдов не понимал. И, откровенно говоря, понять не пытался – под шум закипавшего чайника, казалось, у него закипали мозги.
Настроение было хуже некуда.
– Ты кофе будешь или чай? – спросил Николай у Ильи. – У меня и чай есть. В пакетиках, правда. Жуткая гадость. Я даже когда студентом был, в пакетиках не пил. Лучше просто ложку чая в чашке заварить.
– Я буду то же, что и ты, – отозвался физик.
– Ну, я – кофе. Мне взбодриться не мешает.
– Тогда и я кофе, – с готовностью согласился Гетманов.
– Сколько ложечек положить?
– Столько же, сколько и себе, – отвлекшись от своих теорий, ответил Илья.
– Отлично, – кивнул Николай, насыпая по ложке кофе себе и гостю. – С сахаром, без?
– С сахаром, – улыбнулся Илья.
– Сколько ложек?
– Сколько и себе, – словно заведенный, повторил Гетманов.
Но на этот раз он просчитался.
– А я теперь пью кофе без сахара, – заявил Давыдов с некоторым внутренним торжеством. Пусть примет решение сам! – Так сколько тебе ложек?
Столь невинный вопрос поверг физика в смущение. Впервые за несколько минут он замолчал. Выдержал паузу и признался:
– Я не знаю.
Истолковавший его смущение по-своему, вспомнивший студенческие времена Давыдов подбодрил коллегу:
– Да ты не стесняйся. Сахара тут – целый килограмм. Хочешь, я тебе и пять ложек положу. Сколько все-таки?
– Не знаю, – повторил Гетманов.
– Ты сам-то сколько ложек кладешь? – уже раздражаясь, поинтересовался Николай.
На ум ему пришел некий не слишком щедрый человек, ни разу в жизни не пивший кофе так, как нравится. Дома он клал одну ложку сахара, в гостях – три. А нравился ему кофе, в который положили две ложечки сахара.
Но так было в анекдоте, а в жизни развязка оказалась другой.
– Я сам никогда кофе не делаю. Мне готовит мама или сестра, – потупив глаза, признался Илья.
Давыдов опешил и бросил в чашку физика две ложки сахара. Чудны дела земные! Человек, отлично знающий высшую математику и много чего еще, имеющий ученую степень, не знает, как приготовить себе кофе…
В разгар импровизированного завтрака к Давыдову заглянул Дорошев.
– Мне кофейку не нальете?
– Отчего же нет? Угощайся, – предложил Николай. – Сахару знаешь сколько класть нужно?
– Лимиты введены?
– Да нет, это я о рецептах. Мы тут с Ильей поспорили… Гетманов покраснел, а Андрей хмыкнул:
