Марина сияла с пальца и протянула колечко.
— Хорошо, — сказала Эльвира, рассмотрев кольцо хорошенько. — Я приму его. Но вы должны как-то объяснить родителям…
— Просто скажу, что потеряла, — предложила Маринка.
— Правильно, девочка, — кивнула целительница. — Но если ты скажешь правду, я нашлю на тебя и на всю твою семью неизлечимые болезни.
Маринке сделалось страшно и неприятно, но отступать было поздно.
— Вот, — протянула она коробок.
Эльвира раздвинула коробок, приблизила его к свече, наклонилась…
Тут следует пояснить, что метод целительницы был прост и стопроцентно надежен. Деньги брались только в том случае, если заказчик получал желаемое: излечение от болезни, пропавший автомобиль или, допустим, повышение по службе.
Если нет — Тося не брала совсем ничего, и это тоже работало на ее репутацию, так как свидетельствовало о ее бескорыстии. (Разумеется, что выздоровевший больной выздоровел бы и без Тоси, а умер бы тоже без ее помощи.)
Эта методика распространялась на все без исключения виды услуг. Чего у нее никогда не было, так это крошечных мальчиков, посаженных в спичечный коробок.
Итак, Тося приблизила коробок к свече…
— Что это! — взвизгнула она и подскочила со стула, будто увидев перед собой змею. — Уберите, уберите сейчас же! Я дворника позову, милицию!.. Хулиганы! — Тося затопала ногами, парик съехали и под ним показались стриженные рыжие волосы. — Дураки! Козлы ссученные! А ну, мотайте отсюда, психи! — орала она голосом базарной торговки. — Я на такое дело в жизни не подпишусь, ни за какие цацки!..
Она бросила колечко на стол.
Перепуганная Маринка схватили коробок, кольцо и выбежала вон из квартиры.
Весь остаток дня и всю ночь целительница Эльвира билась в истерике, а под утро сорвала с окон тяжелые шторы, связала в узел все свои черепа, чучела, магические причиндалы, да и вынесла все на помойку. Отодрала от двери медную табличку с надписью, отмыла лицо от туши и белил и переоделась в нормальную одежду. Сделала в квартире генеральную уборку, все перемыла и перестирала, а потом пошла в ближайшее кафе и устроилась работать посудомойкой.
С тех пор там и работает, а про свое жульничество с черной и белой магией старается даже не вспоминать. Администрация кафе Тосей довольна и скоро обещает перевести ее в буфетчицы. И матушка ее престарелая гораздо лучше себя чувствует, уже сама ходит гулять в садик.
10
Необыкновенный матч
Маринка Корзинкина так запыхалась и разволновалась, что присела в ближайшем сквере на лавочку отдышаться. Коробок на некоторое время замер у нее на коленях.
Петя с удовольствием вытянул ноги… и вдруг заметил, что в коробке он не один. Кто-то лежал рядом, сопел, позвякивал чем-то, дрыгал ногой и даже начал тпрунькать себе под нос мелодию «Футбольного марша».
В следующее мгновение по всей стенке коробка зажглись фонарики, и стало видно, что рядом, закинув ногу на ногу, полеживает, как ни в чем не бывало, тот самый карточный джокер.
— Ой, — сказал Петя. — Как же вы… здесь?
— А как же вы? — не прерывая тпруньканья, ответил джокер.
— Я? Так ведь вы сами…
— Вот-вот, мы сами.
Разговор явно не клеился.
— Тесновато у вас тут… — недовольно заворочался джокер. — Мы это дело сейчас исправим, стоит только взмахнуть волшебной палочкой…
С отвратительным скрипом он вытащил из-за пазухи большой и длинный, как докторская колбаса, надувной шарик. На шарике, словно на больничном тазу, было намалевано масляной краской: «ВОЛШЕБНАЯ ПАЛОЧКА».
Джокер неловко, в темноте задев Петю по лицу, махнул «палочкой», что-то прошептал, и внутренность коробка вдруг стала расширяться во все стороны, превращаясь в огромный, рассвеченный прожекторами стадион.
Петя стоял один посередине футбольного поля перед мячом, а до отказа заполненные болельщиками трибуны шумели как морской прибой во время шторма. Находившиеся слева от него трибуны были белого цвета, справа — черного.
— Шай-бу! Шай-бу! — скандировали болельщики, и Пете передалось их волнение. Ему во что бы то ни стало захотелось забить мяч в черные ворота, находившиеся совсем рядом и пустые. Он разбежался, ударил по мячу… но тот, описав в воздухе противоестественную дугу, влетел в сетку белых ворот, находившихся далеко у него за спиной.
Черные трибуны победно взорвались, белые ахнули и присели. На механическом табло появился счет: единица на черном и ноль на белом фоне.
Джокер появился перед микрофоном и заорал:
— Почтеннейшая публика! На сто тридцать пятой минуте нашей игры Петр Огоньков забил-таки первый гол в свои собственные ворота! Ура, товарищи!
Публика на черных трибунах радостно зашумела, и Петя вдруг понял, вглядевшись хорошенько, что весь этот народ состоит из одних недостатков. Только все они, не то чтобы двоились и троились, а, как бы это сказать, тысячерились, создавая иллюзию битком набитого стадиона. Студни, колыхаясь мутными телами, размахивали флагами; «генсеки» сердечно поздравляли друг друга, обменивались орденами и целовались взасос; «чингисханы» задирались друг к другу и шипели; печки угощали всех пирожками; гусаки трещали в трещетки; «помпадурши» неаккуратно и жадно ели пирожки, пытаясь одновременно свистеть в два пальца.
Достоинства на белой трибуне наоборот, совершенно потеряли интерес к происходящему: они вяло переговаривались между собой и понемногу тянулись к выходу.
Петя увидел, что джокер спешит к нему через поле. На этот раз шут вырядился в судейскую форму — бутсы, трусы до колен и полосатую футболку. Ножки его, коротенькие и кривые, сверкали голыми копенками. На шее у него болтался огромный ненастоящий свисток. Он вручил Пете шоколадную медаль величиною с блюдце, которая оказалась пустым фантиком из фольги, и долго тряс руку. Теперь он почему-то говорил с легким прибалтийским акцентом:
— Позд-равляю фас, юн-ноша с нефероятным, оглушит-тельным успехом. Этот перфый гол был неподражаем, поверьте: по крайней мере полофина эт-того многотысячного стадиона получило нефыразимое удовольствие. Эт-то, как называется, однажды проснуться знам-менитым.
Почти уже смирившись с неизбежностью всего с ним происходящего, Петя спросил:
— Почему же мяч влетел в другие ворота? Я играл вон за тех… — он кивнул в сторону белой трибуны.
Судья снова обратился в карточного паяца, акцент у него пропал, он громыхнул бубенцами, подбоченился и возмущенно заявил:
— А на что вы, собственно, рассчитывали, молодой человек? Вы уже как-нибудь определитесь, за кого вы здесь играете. Если при первых же трудностях вы отчаиваетесь и бежите на поклон к ведьме (которая, кстати говоря, никакая не ведьма), то в какие ворота, в самую середину, должен по-вашему влететь мяч? Нет, нет, юноша, тут как ни крути, а очко это правильное и совершенно бесспорное. Впрочем, если вы действительно настроены играть в другие ворота, у вас будет еще по меньшей мере девять шансов. Это мало, согласитесь, убедительная может быть победа.
