Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
— И кто же этот могущественный друг? — Сайленс заметила, что в этот момент в глазах сестры что-то промелькнуло. Темперанс была чудесным человеком, вероятно, поэтому и страшной лгуньей.
— Темперанс, скажи мне.
Сестра с вызовом вздернула подбородок.
— Его зовут лорд Кэр.
Сайленс нахмурилась.
— Аристократ? Как ты сумела найти аристократа?
— По правде говоря, это он нашел меня. — Темперанс сжала губы, не отрывая глаз от все растущей горки нарезанной брюквы. — Ты на самом деле любишь брюкву?
— Темперанс…
Темперанс воткнула кончик ножа в белый кубик и подняла его.
— Она, конечно, очень сытная, но ты слышала, чтобы кто-нибудь говорил; «Я очень люблю брюкву»?
Сайленс положила нож и ждала.
Крышка на кипящем горшке начала подскакивать, и нож в руках Темперанс еще с минуту стучал об стол, прежде чем она заговорила.
— Позапрошлой ночью он шел за мной до дома.
— Что? — ахнула Сайленс.
Но сестра заговорила очень быстро:
— Это звучит не очень хорошо. Но он совершенно безопасен, поверь мне, он только попросил меня проводить его к некоторым людям в Сент-Джайлсе. А я, в свою очередь, попросила его познакомить меня с богачами. И это очень удачный договор, правда?
Сайленс восприняла рассказ сестры скептически. Уж в слишком розовом свете выглядела картина, нарисованная Темперанс.
— И я полагаю, этот лорд Кэр — очень старый джентльмен, седовласый и с костлявыми коленями?
Темперанс поморщилась.
— Да, у него седые волосы.
— А колени?
— Надеюсь, ты не думаешь, что я разглядывала коленки джентльмена?
— Темперанс…
— Ну ладно, он молод и довольно красив, — раздраженно сказала Темперанс и покраснела.
— Боже мой. — Сайленс с тревогой смотрела на сестру. Темперанс было двадцать восемь лет, но иногда она вела себя с беззаботностью глупой девчонки. — Подумай, почему лорд Кэр выбрал именно тебя?
— Не знаю, но…
— Ты должна рассказать Уинтеру. Все это дело, похоже, придумано, чтобы заманить тебя. Может быть, у лорда Кэра ужасные намерения по отношению к тебе? А что, если он заманит и соблазнит тебя?
Темперанс наморщила нос.
— Не думаю, что такое возможно.
Она широко развела руками, подчеркивая всю нелепость предположения, что аристократ захочет соблазнить ее. Сайленс была вынуждена признать, что с растрепанными волосами и сажей на носу Темперанс определенно не могла заинтересовать соблазнителя.
Но она ответила, чтобы не огорчать сестру:
— Ты достаточно хороша и знаешь это.
— Ничего подобного. — Темперанс опустила руки. — В нашей семье красавицей была ты. И если бы какой-то подлец лорд захотел бы совратить кого-то, то это была бы ты.
Сайленс сурово посмотрела на сестру:
— Ты пытаешься перевести разговор на другое. Темперанс вздохнула и опустилась на стул.
— Только никому не говори, Сайленс. Пожалуйста, не говори. Я уже взяла у лорда деньги, чтобы заплатить ренту — вот таким образом мы выплатили долг.
— Но Уинтер наверняка, в конце концов, узнает об этом. Как ты ему объяснила оплату ренты?
— Я сказала ему, что продала кольцо, которое подарил мне Бенджамин.
— О, Темперанс! — Сайленс в ужасе зажала рукой рот. — Ты солгала Уинтеру?
Но Темперанс покачала головой:
— Это единственная надежда спасти наш приют. Подумай сама, что будет с Уинтером, если приют закроют.
Сайленс отвела глаза. Из всех братьев Уинтер больше всех был предан отцу и помогал ему в благотворительной деятельности. Если приют прекратит свое существование, это будет для Уинтера страшным ударом.
— Пожалуйста, Сайленс, — прошептала Темперанс. — Ради Уинтера.
— Хорошо, — кивнула Сайленс. — Я не скажу нашим братьям.
— О, спасибо тебе!
— Если только не почувствую, что ты в опасности.
— Этого не будет, могу тебе обещать.
Лазарус проснулся от беззвучного крика. Он распахнул глаза, и некоторое время просто лежал, обводя взглядом комнату, стараясь вспомнить, где находится. Затем он узнал свою собственную спальню. Темно-коричневые стены, старинная, внушительного вида мебель и кровать с зелено-коричневым пологом. Раньше здесь спал отец, и Лазарус, получив в наследство титул, не потрудился что-либо изменить. Глядя в окно, он чувствовал, как медленно расслабляется каждая мышца его тела. Наступал бледный рассвет, Лазарус потянулся, не одеваясь, подошел к высокому туалетному столику и плеснул в лицо холодной водой, затем, надев желтый парчовый восточный халат, сел за стоявший в углу элегантный столик вишневого дерева — единственный предмет обстановки, который он добавил в эту комнату. Отец не одобрил бы привычку писать что-то в дезабилье.
Лазарус усмехнулся. Затем снял крышку с чернильницы и принялся за свой перевод. Катулл в этой поэме особенно язвительно высказывался о Лесбии. Лазарусу хотелось подобрать правильное слово, в совершенстве подходящее слово, которое сияло бы, как бриллиант на изысканном кольце. Эта работа требовала точности и внимания, и он мог заниматься ею часами.
Чуть позднее в комнату вошел слуга Смолл, и Лазарус увидел, что комнату заполнил яркий солнечный свет.
— Прошу прощения, милорд, — сказал Смолл. — Я не думал, что вы уже проснулись.
— Это не имеет значения, — ответил Лазарус, снова обращаясь к своему переводу. Слова прояснились, но он еще не мог правильно расположить их.
— Мне позвонить, чтобы вам принесли завтрак?
— Мм…
— Готовы ли вы заняться вашим туалетом?
Бах! И все пропало. Лазарус раздраженно бросил перо и откинулся на спинку стула. Смолл мгновенно приложил к лицу хозяина нагретую влажную салфетку. Движения слуги были быстрыми и умелыми, а руки — мягкими, как у женщины. Лазарус закрыл глаза, расслабляясь, по мере того как жаркая влажность впитывалась в его кожу. Он вспомнил светло-карие глаза миссис Дьюз, увиденные им прошлой ночью. Вспомнил, как она зажмурила их от удовольствия, когда он кормил ее сливовым пирогом. Как она в гневе прищурила их, когда он спросил, почему она не взяла пирог сразу. Смена ее настроения совершенно очаровывала его. Ее вспыхнувший гнев был так горяч, что Лазарус почти чувствовал его жар. И его тянуло к ней, совсем как кошку притягивает тепло очага. Ее эмоции были незнакомы ему, неуправляемы, действовали возбуждающе и казались страшно интересными — а она так старалась скрыть их. Почему? Ему хотелось понаблюдать, проникнуть в их глубину и увидеть, как она краснеет, как учащается ее дыхание. Что могло бы рассмешить ее? А что могло испугать? А как бы ее глаза менялись в постели? Попыталась бы она сдержаться, или плотские ощущения оказались бы сильнее?
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
