— Ради Бога, Джорджиана, — сказал он, вновь обретая контроль над собой, которого раньше не терял никогда и ни при каких обстоятельствах. — Позволь своему отцу отойти отдел. Он заслужил покой и сейчас особенно нуждается в нем. Ты видишь его каждый день и, возможно, не замечаешь, как он изменился, насколько подорвано его здоровье.
В ее глазах отразилась буря эмоций.
— Нечего вмешивать сюда его болезнь. Вопреки всему, мы прекрасно справлялись. Я не позволю отобрать у него пост управляющего. Можешь отнять у меня дурацкий титул маркизы Элсмир, столь любезный сердцу моей матери. Видит Бог, я никогда за ним не гналась и никогда им не пользуюсь. Но я не дам…
Куинн решительно сгреб Джорджиану в охапку и так тесно прижал к себе, что почувствовал, как часто бьется ее сердце. Она казалась такой маленькой, едва доставая ему до подбородка. Однако недостаток роста с лихвой восполнялся силой духа и кипучей энергией, переполнявшей ее существо.
Она попыталась оттолкнуть его, но довольно быстро прекратила борьбу.
— Послушай меня, — мягко проговорил он в ее темные волосы, — Джон Уайлд — один из самых достойных людей среди тех, с кем мне когда-либо доводилось встречаться. Я не пытаюсь причинить вред твоим близким. Напротив, я хочу решить вопрос с пенсией намного быстрее, поскольку моя жизнь — единственное, что ограждает вашу семью от неопределенного будущего. Я просто не имею права оставить твоего отца на милость какого-нибудь распрекрасного четвероюродного племянника, к которому перейдет титул, если со мной что-нибудь случится.
Она стояла на удивление тихо и не предпринимала ни малейших попыток вырваться из его объятий, даже как-то обмякла в его руках и только робко выписывала пальцами кружочки у него на спине.
В такой ситуации весьма затруднительно остаться равнодушным и не оценить привлекательные изгибы податливого женского тела.
Он резко сглотнул, возвращая свои мысли в нужное русло.
— Джорджиана, чем я заслужил такое отношение? Почему ты каждое мое слово воспринимаешь в штыки? Разве я когда-нибудь…
— Прости меня, — перебила она, зарывшись носом ему в шею, что несколько приглушало слова. — Конечно, ты прав.
Такого он еще не встречал. По его опыту, дамы никогда и ни за что не просили прощения, пока джентльмен не извинится первым.
— Извинения приняты, — быстро отозвался он, не давая ей времени передумать. Ему внезапно стало жарко, и он понял, что должен отстраниться от нее, но его тело почему-то отказывалось подчиняться рассудку. В результате он закрыл глаза и наклонился, вдыхая свежий аромат мыла, исходящий от ее теплой кожи.
— Джорджиана, давай начнем все сначала, — прошептал он. — Давай сделаем вид, что я только что приехал, и ты счастлива, видеть меня после долгой разлуки. Ведь прежде мы были друзьями, просто потом детство кончилось, и наши пути разошлись. Взрослая жизнь неизбежно разводит людей в разные стороны.
Она наконец отодвинулась, и он заметил, как затуманились ее ясные глаза. Он забыл, насколько глубоки эти бездонные большие карие глаза. Она явно хотела что-то сказать, но промолчала. Он предложил ей опереться на его руку, и они пошли вдоль живой изгороди.
— Куинн, — неуверенно начала Джорджиана, — допустим, отцу действительно не по силам справляться со всеми обязанностями управляющего. Но если я пообещаю, что мы всей семьей будем содержать хозяйство Пенроуза в самом лучшем виде, может быть, ты позволишь нам продолжить работу… Пожалуйста?
Он глубоко вздохнул, остановился, повернулся к ней и слегка покачал головой:
— Я понимаю твои чувства. Однако управление поместьем слишком тяжелая ноша для вашей семьи. Нет, не пытайся спорить. Возможно, если бы твой брат был немного постарше и обладал большим опытом… Кстати, где Грейсон? Мне хотелось бы увидеться с ним и поблагодарить за очевидную преданность поместью.
— Он в плавании, — горестно ответила она. — Герцог Хелстон, внук Аты, устроил его корабельным гардемарином два года назад, когда отец был еще здоров.
Куинна охватило нарастающее волнение.
— То есть ты в одиночку тащила на себе имение и собираешься продолжать в том же духе? Джорджиана, это совершенно возмутительно.
— Пожалуйста, Куинн.
Ему пришлось наклониться, чтобы расслышать ее слова. В них было столько мольбы, что он, при полном сознании собственной правоты, почувствовал себя отвратительно.
— Пойми, так не может продолжаться. Это недопустимо. Джорджиана, мне очень жаль, но я вынужден найти нового человека на…
— Я справлюсь, — настойчиво повторила она, и ее жалобное лицо повергло его в смятение.
— Джорджиана, я знаю, что ты справишься. Но ты просто-напросто не должна делать ничего подобного. Маркизе — настоящей или не совсем — не пристало разгребать навоз в свинарнике. Вдумайся, это же полный абсурд. Дамам полагается заниматься женским рукоделием, присматривать за домашней прислугой, организовывать всяческие увеселения и все такое прочее.
Она стояла перед ним — страшно несчастная и разочарованная, — и он понял, что не может сразу лишить ее всего, чем она так дорожила. Необходимо действовать более тонко и постепенно.
— Нужно прийти к компромиссу. Джорджиана, в любой ситуации всегда возможен компромисс.
— Только не в данном случае, — печально возразила она. — Ты либо увольняешь отца, либо нет.
Взвесив в уме, как обойти возникшее препятствие, он выбрал подходящий вариант и взял ее за руку.
— Я придумал. Твое мнение будет принято в расчет при выборе кандидатуры нового управляющего. И я предоставлю тебе право обучать его и частично контролировать его работу.
Он посмотрел на ее руку, повернул ладонью вверх и увидел бесчисленные шрамы, рубцы и свежие, еще не зажившие ссадины. Нет, он вовсе не испытывал брезгливости. Просто никогда в жизни ему не приходилось видеть более натруженной ладони. В сравнении с ней его широкие жесткие руки выглядели нежными и холеными.
Поскольку Джорджиана ничего не ответила, он склонил голову набок и посмотрел ей в лицо — оно недвусмысленно указывало на то, что она лихорадочно пытается выдумать какой-нибудь хитрый план.
— Нет, — отрезал он, заранее отвергая все возражения. — Но взамен ты пообещаешь помогать человеку, которого мы назначим.
Она вздохнула:
— Похоже, у меня нет выбора. И все-таки не понимаю, почему я…
— У тебя есть выбор. Либо ты принимаешь мои условия, либо сидишь дома, составляешь букеты, утверждаешь меню и надлежащим образом исполняешь обязанности маркизы.
— Ты же не собираешься прекратить расследование и официально объявить меня хозяйкой Пенроуза, правда?
Она словно изучала его — пристально и напряженно.
— А что ты скажешь, на сей счет, Джорджиана? — Он остановился, бережно — очень бережно — приподнял ее подбородок и внимательно посмотрел в ее блестящие глаза. Это был опасный момент — критический и ответственный. Момент истины. — Являешься ли ты законной маркизой Элсмир? — В его тихом голосе не было даже намека на нажим.
