— Сдаюсь. — Корран решился поставить все точки над е. — Мне действительно хотелось просто выяснить, умеешь ли ты летать. Я определял возможности, ну, табель о рангах, что ли, а против тебя лично я ничего не имел. Я даже собирался завтра полетать против этого малыша Гимбеля, но Джас вызвался первым.
— Его зовут Гэвин.
— Кого?
— Малыша. Его имя — Гэвин. Гэвин Дарклайтер.
— Пусть будет Гэвин, — покладисто согласился Хорн.
— Что ж ты не пошел к Джасу ведомым? — вопрос был задан ехидным тоном.
— А ты пошла бы? — парировал он.
Луйяйне вдруг улыбнулась.
— Если бы у меня был выбор? Нет, не пошла бы. После тебя в группе он самый выдающийся задавака.
Корран поежился.
— Я лучше него.
— Да? У Джаса, по крайней мере, хватает ума, такта и хороших манер снизойти до наших посиделок в «ПроСтое». По сравнению с тобой он — вскрытый и доступный всем файл.
Вместо того, чтобы дать гневную отповедь девице, Корран изумил ее тем, что развернулся, насколько позволяла пострадавшая часть тела и драные на той части штаны, и упер указательный палец в маленького астродроида.
— Даже не начинай.
Поздно. Свистун и не пикнул, зато Луйяйне мгновенно отловила невысказанную мысль:
— Твой дроид тоже считает, что тебе нужно побольше бывать на людях?
Корран зарычал, но ему не хватило мощи и размеров шиставанена или вуки, чтобы выглядеть грозно.
— Свистун просто придирается.
— Фьюи?!
Луйяйне восторженно фыркнула.
— И ноет. Слушай, мне много пришлось прятаться в последнее время. Последний год я изображал очень преданного и вдумчивого помощника нескольких имперских чиновников на одном из внешних миров. Одна ошибка, один просчет, и конец игре. Я отвык доверять окружающим, вот и…
— Это я понимаю.
— Спасибо, — Хорн выдавил из себя благодарную улыбку. — Нужно столько учиться, я пытаюсь сосредоточиться на пилотировании. Все так сложно, жаргон другой, пилоты из таких рас, что я даже не знал, что подобные существуют, а я должен с ними летать, да еще и жить в одной комнате.
Пора прекращать эту покаянную исповедь, иначе кончится тем, что машину он не починит, зато поведает прекрасной незнакомке с Кесселя все фамильные секреты.
— Это сложно, — согласилась Луйяйне. — У меня соседка — родианка.
— Сочувствую, но могу держать пари, что от нее меньше беспокойств, чем от моего соседа, — Корран свистнул, помахал рукой вошедшему в ангар ганду. — Оурил, подойди сюда, пожалуйста.
Если есть что-то необычнее ганда, так это ганд, засунутый в ярко-оранжевый летный комбинезон. Экзоскелет распирал ткань при ходьбе в самых непредсказуемых и необычных местах. Шишковатая голова с фасеточными глазами, острые жвала, отбивающие любое желание познакомиться с их обладателем поближе, и трехпалые лапы удачно довершали портрет.
— Может Оурил помот-чь?
— Может. Меня мучает любопытство, вот я и решил, что лучше всего спросить у тебя. Надеюсь, ты не возражаешь… ну, понимаешь, вдруг ты примешь на свой счет и все такое, а мне бы не хотелось смущать тебя.
Повисла пауза. Ганд пялился фасеточными глазами на двух пилотов, те в свою очередь пытались угадать, что за этим взглядом кроется.
— Кригг надеется избежать смущ-чения, но спрашивай, — лязгнул жвалами ганд.
Корран изобразил на физиономии самую любезную из улыбок.
— Почему ты всегда говоришь о себе в третьем лице?
— Кригг смущ-чен, Кригг не понимает вопроса.
Луйяйне пришла на помощь:
— Ты предпочитаешь не говорить о себе "я"…
Ганд щелкнул челюстями. Корран попятился было, но поскольку Форж осталась на месте, предположил, что это он так улыбается.
— Оурил понимает.
— И?
Ганд выбил тремя пальцами дробь на внешней нагрудной броне.
— На Ганде ст-читают: имена от-чень важно. Тот ганд, т-что не сделал нит-чего, зовется ганд. Прежде т-чем Оурил полут-чил имя, Оурил звался ганд. Оурил стал известен, Оурилу дали имя Кригг. Оурил наут-чился астронавигации и летать, он зас-лужил право зваться Оурил.
От изобилия имен, особенностей произношения и тонкостей чужой топонимики кружилась голова. Корран оглянулся на Луйяйне, с лица девушки еще не сошло недоуменное выражение. Кажется, она запуталась еще больше.
— А почему нельзя говорить о себе просто "я"?
— Оурил просит прощ-чения. На Ганде разрешено говорить о себе "я" только великим. Ст-читают, если говоришь "я", все, кто слышит, знают, кто такой говорящ-чий. Но это верно лишь в том слут-чае, если говорящ-чий велик, и его имя известно всем.
По мнению Коррана, такая система лишь неимоверно осложняла жизнь на Ганде.
— Значит, Оурил — это имя, а Кригг что-то вроде фамилии? Как Хорн — для меня.
— Тот-чно.
— А почему тогда ты иногда называешь себя по фамилии, а иногда по имени?
Ганд опять щелкнул жвалами, на этот раз — немного иначе. Корран так и не понял, что бы это могло означать.
— Когда ганд обидел или смущ-чен, или стыдится, унижение?.. понижение имени уменьшает обиду. Это извинение. Оурил хот-чет думать, Оурила не т-часто будут звать Кригг, но Кригг знает, т-чего стоят надежды.
Если бы Свистун не принялся фривольно дудеть, Хорн запросил бы у него перевод вышесказанного. Но астродроид просто лоснился от самодовольства.
— Все все равно знали бы, что меня зовут Корран. А всякому дроиду, который хочет сохранить свое имя, пришлось бы запускать небольшую диагностическую программу, прежде чем сообщать мне, правильно или нет установлен экстрактор.
— Сложности с двигателем? — посочувствовала Луйяйне.
— Нет, с дроидом, — Корран уставился на «крестокрыл», словно собирался взглядом прожечь в нем дыру. — Недавно пришлось заменить экстрактор и теперь отслеживать его каждые пятьдесят парсеков пролета.
— Пока не войдет в норму, — понятливо кивнула Луйяйне. — Похоже, ты потрудился над кожухом, вместо того, чтобы просто вставить расширитель по оси.
— Ты что, понимаешь в этом деле?
— Хорошие механики всегда найдут работу, вот отец и учил своих подопечных ремонтировать флаеры. А экстракторная система на Т-47 точно такая же, как на «крестокрыле». Можешь сделать по-своему, но будешь юстировать систему еще месяцев шесть. Примерно за полчаса я могла бы соорудить тебе расширитель подходящего размера.
— Правда?
— Если, конечно, вам нужна помощь, о великий, говорящий о себе Я.
— А почему не нужна? — нахмурился Корран.
