Неожиданно Эллиот встал.
— Я совсем забыл о вещах леди Агаты.
— Я полагал, что дюжина ее сундуков прибыла еще несколько недель назад, — удивился Аттикус. Эллиот улыбнулся:
— Вероятно, это были принадлежности ее профессии. А личные вещи она привезла с собой.
— Понятно.
— Их должны были уже выгрузить. Я обещал Эглантине, что заберу их сразу же, после того как доставлю дам в Хол-лиз. Я должен забрать багаж и отвезти его туда.
— И немедленно, — согласился Аттикус.
Кивнув, Эллиот направился к двери, но задержался у небольшого зеркала в позолоченной раме, висевшего на сте-. не. Ладонями пригладил волосы, недовольно посмотрел на галстук и тут же завязал его вновь, расправил манжеты и повернулся. Он улыбнулся — да, именно улыбнулся — отцу.
— Я скоро вернусь.
— Не спеши. Вечер такой приятный-, — ответил Аттикус. Он улыбнулся стакану с виски, услышав, как закрылась парадная дверь.
Суматоха и возбуждение, вызванные замужеством Анжелы, никогда особо не интересовали профессора, но за последние несколько минут в нем вспыхнул жгучий интерес.
Глава 6
Ни один директор театра не может сделать больше, чем восхищенная публика
Летти внимательно разглядывала освещенное окно на верхнем этаже. Она была уверена, что это окно ее спальни, ибо оставила на подоконнике свою шляпу. Молодая женщина схватила крепкую толстую плеть плюща, покрывавшего всю каменную стену, и с силой дернула ее.
Та не оборвалась. Убедившись в ее прочности, Летти просунула носок башмака сквозь листья и, крепче ухватившись за ветку, подтянулась и повисла на ней. Проверяя ее прочность, Летти стала раскачиваться.
— Леди Агата — Это был его голос — глубокий, неподражаемый и полный недоумения.
Держась одной рукой за ветку, она повернулась, ее лицо уже сияло улыбкой. Сэр Эллиот стоял совсем близко. Одежда и покрытые вечерней росой волосы сливались с ночной темнотой. Неудивительно, что она не заметила его. Джентльмен переоделся в вечерний костюм. В лунном свете только его рубашка светилась бледным пятном.
Она же не переменила платье и была в том же туалете цвета лаванды.
— А, сэр Эллиот! — весело воскликнула Летти. — Прекрасный вечер, не правда ли?
— Очень. — По его тону было трудно что-либо понять, а лицо она не могла разглядеть. — Могу я помочь вам… в том, что вы делаете?
Вопрос подразумевал: какого черта вы тут делаете? То, что он был джентльменом и, следовательно, должен был избегать даже намека на осуждение, не позволяло полюбопытствовать напрямик, что она задумала.
— Честно говоря, можете, — улыбнулась она. — Как называется это необыкновенное растение?
— Плющ? — Его недоверие было почти незаметно. Конечно, не мог же он ответить «бычий хвост», как ему, должно быть, хотелось.
— Интересно, — задумчиво произнесла она. — Не знаете, он цепляется за камень достаточно крепко, чтобы выдержать мой вес? Едва ли можно этому поверить, на вид он такой нежный.
— Хм. Внешность обманчива…
— Плющ, говорите? Я просто не могла удержаться и полезла, чтобы проверить его на прочность. Понимаете, чтобы расширить мои знания естественных наук!
— Бычий хвост, — пробормотал сэр Эллиот. Но Летги расслышала.
— Простите?
Он не ответил. Вместо этого подошел и посмотрел вверх. Свет из окна золотистым лучом осветил его лицо. Густые ресницы отбрасывали полукруглые тени на его щеки. Темные волосы блестели. Сэр Эллиот наклонил голову, и у нее мелькнула странная мысль, что он пытается скрыть улыбку.
— Может быть, теперь, когда вы проверили прочность плюща, вы желаете спуститься?
Летги кивнула. Трудно изображать гранд-даму, повиснув, как летучая мышь, на стене дома. Она спустила ногу, нащупывая землю, и…
Его руки обхватили ее талию, и, приподняв Летти, сэр Эллиот осторожно опустил ее на землю. Он тут же отпустил ее, но остался стоять рядом. Однако Летти с испугом отступила, почувствовав, как легкая дрожь пробежала по ее телу, когда она заглянула ему в глаза. Темные, таинственные и неотразимые.
Летти сделала еще шажок назад и наткнулась на увитую плющом стену. У нее вырвался короткий нервный смешок. Сэр Эллиот молчал, вопросительно подняв брови. Она отчаянно искала выход из создавшегося положения и перебирала в уме все известные ей истины, пока не нашла подходящую: одураченный человек — уязвимый человек.
— Но, — холодно сказала она, — что именно заставляет вас после захода солнца тайком бродить вокруг дома, сэр Эллиот?
Он чуть прищурился и посмотрел ей прямо в глаза.
— Как вы изволили выразиться, я «бродил» в надежде встретить вас, леди Агата.
Черт. Чтобы сбить сэра Эллиота с толку, нескольких'слов было явно недостаточно.
— В самом деле?
— Впрочем, я приехал сюда не с целью побродить вокруг дома. Дело в том, что я, преисполненный святой невинности, подъехал к парадному входу. — Его улыбка казалась одновременно лукавой и простодушной. — Привез со станции ваши вещи и только успел распорядиться, чтобы их отнесли в вашу комнату, как увидел вас исчезающей за углом дома. Словом, леди Агата, я хотел сообщить, что ваш багаж прибыл, а не шпионить за вами.
Его откровенный выпад выбил Летти из колеи. Этот человек играл не по правилам! Он был слишком бесхитростен.
Она рассмеялась, но не так беспечно, как бы хотела.
— Какая странная мысль! Вы, конечно же, шутите. Думаю, вы понимаете, что я веду весьма скучную и безгрешную жизнь. Если бы вам пришлось шпионить за мной, вы умерли бы от скуки.
— О, — произнес он, не сводя с нее улыбающихся глаз. — Искренне сомневаюсь в этом.
— Вы слишком снисходительны… — Продолжать разговор становилось опасно.
Летти прошла мимо него, намереваясь увлечь сэра Эллиота в дом, где в присутствии других рассеется напряженность, возникшая между ними. Он направился следом.
— А вы, леди Агата? — сказал Марч небрежным и поэтому еше более подозрительным тоном. — Просто вышли подышать ночным воздухом, когда в вас пробудилось любопытство садовода?
— Именно так.
Если бы она ускорила шаг, это выглядело бы как попытка бегства. Эта мысль заставила ее остановиться.
Истина номер два: убегающий человек всегда выглядит так, будто у него есть на это причина… Летти наступила на подол юбки и споткнулась. В тот же миг он протянул ей руку и не дал упасть. Она заставила себя смотреть прямо перед собой и продолжала идти.
Он не выпускал ее руки, слегка прикасаясь к ней. И ей это нравилось. И не нравилось, что нравится…
