Полина сделала глубокий вдох. Воображаемый разговор с матерью истощил ее нервы до предела. Теперь хотелось только спать. Всеобъемлющая, абсолютная усталость, будто весь день таскала мешки с песком.
— Пусть все будет как будет, — устало вздохнула Полина.
Она все еще стояла в ванной. Теперь это снова была ванная гостиничного номера. Энергия воображения иссякла.
Полина вяло выдавила из тюбика концентрированную эмульсию от морщин, сложила пальцы лопаткой и похлопала по лицу, вколачивая крем в кожу.
Потом едва смогла добраться до постели и упасть в нее совершенно без сил. Уже сквозь сон Полина поставила будильник на телефоне, положила голову на подушку и мгновенно уснула.
Сергей сидел на кухне. Свет он не включал. Перед ним на кухонном столе стояла бутылка коньяка, в которой жидкости осталось не больше половины. Время от времени он тяжелым взглядом смотрел на молчащий мобильный телефон. Часы на нем показывали половину второго ночи.
Сергей налил себе в стакан еще немного коньяку. Съел ломтик лимона с блюдечка, стоявшего рядом. Посидел еще пару секунд и вдруг со злостью схватил свою старую, привычную трубку Nokia, с которой не расставался третий год, и со всей силы шарахнул об пол.
Из груди его вырвался сдавленный стон. По щекам покатились слезы. Чувство было такое, что в грудь вбит осиновый кол и он медленно поворачивается из стороны в сторону. Сергей сделал глубокий вдох, присел на корточки и стал шарить руками по полу в темноте, пытаясь отыскать среди обломков телефона sim-карту.
Дахаб-Синай
Пассажирский терминал аэропорта Домодедово был набит людьми так, что, казалось, эта биомасса вот-вот взорвется, накопив критический заряд энергии.
К стойкам регистрации тянулись громадные очереди. На мониторах одни и те же названия: Анталия, Бодрум, Шарм-эль-Шейх… Толпы людей с чемоданами, рюкзаками, детьми, жаждущих как можно скорее попасть к морю.
Полина ждала Федора в японском ресторане, время от времени трогая палочками овощной ролл. Томатный сок с сельдереем нагрелся и стал противным.
Наконец Федор появился. За плечами рюкзак, длинные шорты до колен, открывающие мускулистые икры, белая майка, на голове очки. Все женские головы в возрасте от двенадцати до семидесяти мгновенно повернулись в его сторону. Федор заметил Полину, широко улыбнулся и помахал ей рукой. Полина ощутила такую гордость, что одно это маленькое мгновение моментально искупило все ее ночные страдания.
Федор грохнулся за стол рядом с ней, поставив рюкзак на пол.
— Ну, ты даешь, — сказал он, глядя на Полину почти с восхищением. — Если честно, не ожидал. За минуту собраться, за час решить вопрос с вылетом. С ума сойти.
Полина мгновенно простила Федору все его будущие похотливые взгляды в сторону девятнадцатилетних. Все-таки есть у нее кое-что, дающее превосходство над ними всеми. Они все уходят, даже Мила, даже Мартина Грошек, — а Полина остается.
— Индустрия туризма у нас развита уже очень хорошо. Еще бы визы отменили для русских — и вообще в любой точке света можно было бы в течение одного дня оказаться, — пожала плечами Полина, показывая, что для нее все случившееся — сущая мелочь, пустяк.
— Ты чудо, просто чудо, — ласково сказал Федор.
— Да ладно… — отмахнулась Полина. — На самом деле хорошо, что ты позвонил. Мне так хотелось в отпуск. Одной ехать скучно, а дети в школе, муж на работе. Любовника такого, с которым можно неделю нос к носу провести и со скуки не помереть, нет. Так что просто все удачно совпало.
— Циничная женщина, — улыбнулся Федор. — Маркиза де Метрей.
— А то, — кивнула Полина. — Есть будешь? У нас еще полчала до начала регистрации.
— Не люблю я этот японский фаст-фуд, пищевое извращение, — Федор брезгливо сморщился, глядя на доску, стоящую перед Полиной. — Ты вообще знаешь, что это пища японских бедняков? Рыбаки их брали в море в качестве консервов.
— Вся национальная кухня — блюда местных бедняков, — пожала плечами Полина. — И пицца, и буйабес, и паэлья.
— Здесь на втором этаже есть нормальные столовки, — сказал Федор, выражение его лица стало еще брезгливее. — Пойдем туда.
— Ладно, пойдем, — согласилась Полина, бросив прощальный взгляд на свой овощной ролл.
Впрочем, ей его уже не хотелось. Она была готова согласиться, что суши — это просто отвратительная дань моде.
— Любить суши в наше время — все равно что быть геем — скучно, банально, пошлое мещанство, — с улыбкой заявил Федор, подмигнув Полине.
Она попыталась придумать что-нибудь колкое в ответ, но не смогла. В присутствии Федора на нее находила дурная суетливость. Полина пыталась мгновенно просчитать, какой из возможных вариантов ответа будет наиболее приятен Федору, в результате тормозила и отмалчивалась. Вести с ним беседы у нее получалось только постфактум. Когда они расставались, Полина начинала заново проигрывать в голове все реплики Федора и находила к ним изумительные, тонкие, остроумные ответы. Представляла, что бы он на них ответил, как бы она развила этот разговор — и так далее, далее, далее. С таким, виртуальным, Федором, существовавшим в ее воображении, Полина могла говорить часами, а при беседе с настоящим — от силы выжимала из себя несколько дежурных фраз.
[+++]
Чартерный ИЛ-86 грузили под завязку и очень долго.
— Занимайте любые свободные места! — кричала покрасневшая от натуги стюардесса.
Кто-то требовал от нее посадить их в бизнес-класс.
— Здесь нет бизнеса! — отбивалась она.
— Как нет! Мы купили, как бизнес! — возмущались в ответ.
— Быть такого не может! — кричала стюардесса. — Здесь бизнеса нет! Его в принципе тут нет, понимаете?! Все претензии к фирме, которая вам его продала!
— Я платил за бизнес, и вы мне должны его обеспечить! — отчаянно возражал красный от гнева отец семейства с толстой золотой цепочкой на шее, напоминающей бульдожий ошейник.
— Ну нету здесь бизнеса! Нету! Вообще нет! — выла в ответ стюардесса. — Проходим! Проходим! Занимаем любые свободные места!
— Девушка, у меня двое маленьких детей! Я специально бизнес взял, потому что с детьми! — вопил от бессилия несчастный лох.
— Мужчина, займите свое место! Любое свободное! Попросите, чтобы вам передние уступили, там свободней!
Полину трясло от нескончаемого хаотичного людского движения вокруг, крика, нервного напряжения, страха и гнева. Федор же совершенно спокойно занял место у окна, надел наушники плеера, вытащил из рюкзака книжку и начал ее читать, как будто вокруг вообще ничего не происходит. Полина сидела рядом с ним в центральном кресле и с замирающим сердцем ждала, кто опустится рядом. Ждать долго не пришлось. Рядом грохнулась огромная потная тетка в цветастом балахоне, с огромными пакетами из tax-free, в которых звенели бутылки.
