— Виктор Левис. Я из Айовы. — Он кивком указал настоящего рядом мужчину. — Это Бад Фоли. Он тоже из нашего каравана.
Таннер пожал руку Баду Фоли, а тот пробурчал приветствие, погребенное в шуме салуна. Макнайт хотел взглянуть на него повнимательнее, но Бад уже отвернулся.
— Я лучше пойду, Левис, — парень окинул Макнайта оценивающим взглядом и вышел. Наблюдая за Бадом, Таннер почувствовал беспокойство. Во взгляде парня было нечто странное, самодовольное что ли… Еще в нем была враждебность. Может, они встречались раньше?
— Итак, ты присоединился к нам… — вторгся в раздумья Таннера Виктор Левис.
— Да-да. Я буду чем-то вроде проводника, следопыта и охотника. Буду снабжать переселенцев свежатиной. — Он бросил на собеседника испытующий взгляд. — Не все ведь могут, обеспечивать себя мясом в пути. Ты умеешь охотиться?
— Немного, — замялся Виктор, но потом с мальчишеской гордостью похвастался: — в Мускатине я бил белок лучше всех.
Таннер усмехнулся.
— Это очень хорошо. У тебя большая семья?
— Только я и моя жена Сара.
— Вы недавно поженились, я угадал? Та женщина, которая водила быков на водопой… это и есть твоя жена? — спросил Таннер, провоцируя Левиса на разговор об Эбигэйл Морган.
— Нет, о животных забочусь я сам, — ответил молодой глава семьи. — А вчера ты видел подругу моей жены, мисс Эбигэйл Морган.
— А-а, — задумчиво протянул Таннер. — Хорошенькая женщина эта мисс Морган. За ней кто-нибудь уже ухаживает?
Виктор Левис рассмеялся и допил виски.
— Нет, но мистер Морган все пытается соединить ее с преподобным отцом.
У Таннера мелькнула мысль, что кое-что проясняется, и он продолжил расспросы.
— А что думает ее мать о зяте-священнике?
— Насколько я знаю, ее мама умерла. Эбби живет вдвоем с отцом. — Неожиданно Виктор прищурился. — А ты… что же… интересуешься ею?
Итак, ее мать умерла. Таннер посмотрел по сторонам, не желая выказывать своего волнения.
— Это зависит от того, насколько серьезны их взаимные чувства: ее и преподобного отца. — Таннер усмехнулся. — Да, кстати, а как зовут ее отца? Это на случай, если мне придется побеседовать с ним.
Виктор Левис улыбнулся:
— Роберт Морган. Он старый и грубый простак. Что касается священника, то, со слов Сары, он имеет серьезные намерения, а вот Эбигэйл — никаких. Никогда не поймешь, что у женщины на уме.
Они поболтали еще — о предстоящей дороге и о том, что ждет их в Орегоне.
Когда Таннер вышел из салуна, желудок его был пуст, а вот выпить ему пришлось много. Но походка его была тверда, и он направился к своей палатке.
От голода желудок начал ныть. Надо что-то перехватить. Но, несмотря на голод, мысли Таннера все время возвращались к разговору с Левисом. Большое значение имело то, что Роберт Морган мог оказаться Робертом Блиссом. Но, к удивлению Макнайта, не меньшее значение для него приобрел тот факт, что Эбигэйл Морган не отвечает взаимностью преподобному отцу Харрисону. Однако твердой уверенности в том, что женщина, с которой он познакомился, и есть та девочка, которую он разыскивает, у Таннера не было. Проигрывая в уме варианты своих действий, Макнайт все никак не мог расстаться с воспоминаниями о том, как Эбигэйл находилась едва ли не в его объятиях, как она прижималась к его торсу, а он придерживал ее рукой за талию. Едва ли она принадлежала к тому типу женщин, с которыми он привык общаться. Можно было держать пари, что она девственница. И от неё так приятно пахло свежестью и юностью! Как будто пыль и пот дальнего пути не имели к ней отношения. От нее пахло засушенными лепестками роз. А еще Таннер был готов биться об заклад на половину суммы, обещанной ему Хоганом, что она хорошо готовит.
Макнайт остановился и вдохнул бодрящий ночной воздух. Почти все путники дернулись к своим фургонам и кострам. Таннер был готов поклясться, что чувствует запах жареной ветчины и картошки, сдобренной маслом. Желудок его взбунтовался. Макнайт остановился и замер, вдыхая дразнящий запах хорошо приготовленной пищи. Но… ветер подул в другую сторону, слюнки у него течь перестали, и единственное, что осталось при нем, так это головная боль.
Таннер потряс головой, стараясь избавиться от последствий выпивки, как вдруг услышал у себя за спиной шаги. Это было простое шуршание камешка под ногой, но Таннер насторожился и прыгнул в сторону.
Только быстрота реакции и спасла ему жизнь: пуля попала не в голову, а всего лишь задела предплечье. Но этого «всего лишь» оказалось достаточно, чтобы вся правая рука мгновенно омертвела. Таннер сделал еще прыжок в сторону, увертываясь от своего неведомого противника, и одновременно потянулся рукой за ножом, закрепленным в чехле у лодыжки, но, споткнувшись о ком высохшей грязи, упал. Макнайт был уверен, что противник сейчас же прыгнет на него, но, к его удивлению, трус уже бросился наутек. Среди кустов Макнайту удалось разглядеть лишь колыханье белых рукавов рубахи. К тому моменту, когда Таннер поднялся на ноги и был готов броситься в погоню, противника уже и след простыл.
— Черт подери! — выругался горе-следопыт. Тяжело дыша, он огляделся. Палатки. Фургоны. Кони. Быки. Импровизированная деревня, каждый день меняющая свои очертания. В такой неразберихе найти неприятеля невозможно.
Наклонившись, чтобы спрятать нож в чехол, Таннер поморщился. Черт! Этот дурак сильно попортил ему руку. Однако если бы пуля угодила в цель, то сейчас он не морщился бы от боли в руке, а лежал с раскроенным черепом. Сомневаться в этом не приходилось. Таннер почувствовал, что предплечье уже начинает распухать. С большой осторожностью он сначала пошевелил плечом, потом рукой. Кажется, ничего серьезного. Через несколько дней все пройдет, останется только болезненное воспоминание о том, что кто-то желал его смерти. Он был уверен, что ублюдок нападавший хотел именно этого. Но почему?
Таннер начал осторожно пробираться к своей палатке. От боли в голове не осталось и следа. Неожиданное нападение, совершенное в самом центре многолюдного лагеря, совершенно отрезвило его. Бросив взгляд на Мака и Чину, Таннер тщательно проверил свои вещи: к ним никто не прикасался. Из двух вариантов — нападение с целью ограбления или покушение на жизнь — один уже можно было исключить.
Таннер осторожно стянул с больного плеча куртку, потом отстегнул ремень для винтовки, не прекращая обдумывать то, что с ним приключилось. Если это было покушение на его жизнь, то нет ли здесь связи с тем делом, которым он в настоящее время занимается? А может, ему отомстил кто-то из тех, кого он выследил раньше? Перед глазами все время стояло лицо Бада Фоли. Таннер силился вспомнить, не пересекались ли их пути в прошлом, но тщетно. Однако вне зависимости от того, кто и почему напал на него, следует быть осторожным. Кто-то следит за ним. Чтобы выяснить — кто, понадобится время, но противник обязательно проявит себя. И когда это произойдет, Таннер свершит тот единственный вид правосудия, который понятен таким людям, как его неизвестный недруг.
