— Наверно, часто бывает трудно определить, насколько виновен человек. Иногда за мелкие правонарушения карают очень строго, а крупным преступникам все сходит с рук. Временами задаешь себе вопрос, не вернулись ли мы к судебной системе Средних веков! — покачала головой Айрис.
Стронг расхохотался, показывая прекрасные белые зубы.
— О чем ты говоришь? О суде под пытками? Или обычае бросать подсудимых в реку? — От улыбки Дэвида у нее захватывало дух. — Если выплывут — значит, виноваты?
— А если утонут, то будут посмертно оправданы, — подхватила Айрис и подумала, что она сама оказалась именно в такой ситуации. Не было ни малейшего шанса доказать Дэвиду, что он напрасно подозревает ее в вымогательстве. Пытаясь доказать себе, что мнение Стронга ей безразлично, она мрачно спросила: — Разве это менее гуманно, чем зависеть от чьего-то стремления оказаться в центре внимания?
Стронг недовольно сжал губы, и некоторое время молча вел машину через небольшой городок с английским парком, заложенным еще двести лет назад переселенцами из Старого Света. Сильные загорелые руки Дэвида спокойно лежали на руле. Этому преуспевающему адвокату люди часто доверяли свою жизнь, подумала Айрис, чувствуя невольное восхищение сидящим рядом человеком. Если ей когда-нибудь придется доказывать свою невиновность… Что бы ни думал о ней Стронг, она не захочет отдать свою судьбу ни в какие другие руки, кроме этих…
— Вообще-то я всегда считал, что делаю полезное дело, а не просто красуюсь перед публикой, — наконец проворчал он, а потом, помня, что Айрис никогда не бывала здесь, торжественно провозгласил: — Вот как выглядят старые американские городки.
Через полчаса дорога вывела их к реке, над которой нависали арки железнодорожного моста с башенками наверху. Айрис понравился Бронтон, который, в отличие от Бостона, был малоэтажным и тихим.
Стронг оставил машину на стоянке около вокзала, и они отправились осматривать достопримечательности, которых в этом городе было немало. Их поход закончился в современном торговом центре с прекрасными магазинами. В книжной лавке Дэвид купил литературу, необходимую ему для работы.
— Если хочешь, я привезу тебе новую электрическую машину «Оливетти», — предложил Стронг, когда они вышли из магазина. — Сама знаешь, я почти не печатаю, и она лежит у меня мертвым грузом. Я все пишу от руки. А ты, должно быть, помнишь по прежним временам, когда имела несчастье работать со мной, — почерк у меня не самый разборчивый на свете!
Еще бы ей не помнить!
— Ничего. Я просто буду звонить тебе всякий раз, когда что-нибудь не пойму! — пригрозила Айрис, глядя на спутника с веселым блеском в глазах. Во время поездки натянутость отношений исчезла сама собой, и было приятно чувствовать себя свободно рядом с человеком, о котором она желала думать как об отце ее ребенка.
— Смотри, куда идешь! — добродушно проворчал Дэвид, придержав спутницу за плечо и не дав столкнуться с детской коляской. Прикосновение было непринужденным, мимолетным, но даже от него сердце готово было выскочить из груди. — Здесь, в Бронтоне, я получил степень, — заметил Стронг позже, когда они шли по аллее с черными чугунными светильниками на каменных шарах. — Мы, студенты, жили тогда очень скромно, подрабатывали по выходным, а в солнечные дни сидели вот в этом парке и зубрили как черти.
Стремясь узнать о Дэвиде как можно больше, Айрис с любопытством поглядывала вокруг. Парк был большой, пестрый от множества цветов. На эстраде играл духовой оркестр. Студентов в этот летний день не было видно: они уехали на каникулы, как когда-то уезжал отсюда и юный Дэвид Стронг. Теперь благодаря своему упорству и труду он мог забыть о годах бедности и наслаждаться тем, к чему стремится каждый, — жизнью в роскошном доме, положением в обществе и блестящей карьерой…
— О чем задумалась?
Айрис оторвалась от созерцания лебедей на пруду и увидела внимательные синие глаза спутника.
— О преимуществах образования, — ответила она с нервным смешком. В общем, так оно и было.
— Ты ведь не училась в университете?
Он прекрасно знал это, тем не менее Айрис ответила:
— Нет. Мне надо было закончить школу и идти работать. — А сделать это пришлось потому, что отец бросил их и у матери не хватало денег, чтобы свести концы с концами. Но этого она Дэвиду не сказала.
— Жаль, — ответил он, и разговор закончился.
Стронг задумчиво смотрел на старинные здания, примыкавшие к парку. Глядя на его чеканный профиль, Айрис гадала, о чем он думает. Что его дети не окажутся в тяжелой ситуации? Да, слова Дэвида о том, что он никогда не устранится от участия в судьбе своего ребенка, не пустая болтовня…
— Хочешь поесть? — спросил он, и Айрис неожиданно почувствовала, что голодна.
Стронг привел ее в очаровательную кондитерскую, расположенную в самом старом из домов Бронтона, где стены были обшиты деревом, а потолок поддерживали балки с индейской резьбой. Они выпили по две чашки чаю с фирменным тортом, который назывался «Альбионом».
— Как же я скоро растолстею! — со смехом сказала Айрис, смакуя нежный бисквит.
— Ты говоришь прямо как Мейбл.
Айрис бросила на Дэвида быстрый взгляд и ничего не сказала. Если ему и больно говорить о жене, то он это умело скрывал: на его выразительном лице не дрогнул ни один мускул. Да и тон был почти небрежным. Что-то затаенное, глубоко личное внезапно мелькнуло в его глазах, и он резко спросил:
— Боишься, что беременность, роды и кормление испортят твою великолепную фигуру?
Придя в замешательство от его тона, она запальчиво ответила:
— Нет, не боюсь! Ребенок гораздо важнее, чем преходящая красота и высокая грудь! — Что, съел? Вот тебе! — подумала Айрис, втыкая вилку в последний кусочек торта с такой яростью, словно перед ней лежал сам Стронг.
— Хочешь еще? — только и спросил он в ответ на ее самоуверенное заявление.
Предложение заставило Айрис улыбнуться.
— Ты шутишь! — она погладила себя по животу.
— Ну, раз так… — Снисходительно произнес он, давая понять, что понимает заботы беременной женщины.
Рука Стронга потянулась за счетом, оставленным официанткой; что-то в этой руке приковало внимание Айрис, да ведь он без обручального кольца, которое прежде носил не снимая. Странно! В голове потрясенной женщины сразу возник миллион вопросов.
Может быть, Дэвид просто забыл его надеть! Или снял сознательно, тем самым признавая конец своего брака? Страдал ли он? Хотел вернуть супругу, которую любил и с которой собирался прожить жизнь? Или примирился тем, что она никогда не вернется?
Айрис подняла глаза и увидела, что он тоже смотрит на нее. Наверняка догадался, о чем она думает. Всегда был догадлив… Она ожидала услышать резкие слова, а то и обвинения, но Дэвид просто спросил:
— Ты готова? — когда Айрис кивнула, он скрипучим голосом сказал: — Тогда пошли.
