Теперь другая женщина, стоявшая за стойкой, отчетливо произнесла: «Это он. Он здесь».
Безумно привлекательные сотрудницы отеля, одна стояла за кассой, другая — за стойкой консьержа, хором воскликнули: «Мы вас ждали! Добро пожаловать!» Мне показалось, что именно так надо приветствовать писателя с котом, однако вскоре вынужден был признать, что не являюсь явным объектом вожделения, истинный объект вожделения не был таким явным. «Нортон, — нежно позвала женщина за стойкой и протянула руки, — мы так рады тебя видеть!»
Я останавливался во «Временах года» десять или пятнадцать раз. Когда я приезжаю в гостиницу один, никто не протягивает ко мне руки, не чешет под подбородком и не говорит, какой я сладкий. Нортон был в гостинице четыре или пять раз, но даже его так раньше не приветствовали. По меньшей мере не настолько любовно. В тот вечер практически все сотрудники первого этажа тряслись над самым маленьким и самым серым гостем. Позже выяснилось, что за несколько дней до нашего прибытия мой рекламный агент отправил несколько экземпляров книги в гостиницу, где ее прочитали. Теперь Нортон стал гостем номер один в списке самых ожидаемых знаменитостей во «Временах года».
— Мы поселили вас в люксе, — сказал клерк на ресепшен, улыбнувшись коту.
— Надеемся, тебе понравится, — произнес другой сотрудник, поглаживая моего друга.
— Тебя в номере ждут сюрпризы, — добавил третий, почесывая пузо Нортона. (К этому времени тот уже лежал на спине на стойке.)
Меня несколько удивила скорость и легкость, с которой кот окунулся в гламур Лос-Анджелеса.
Было логично попросить у Нортона кредитную карту, но с этой просьбой обратились ко мне.
Номер действительно оказался люксом. В ванной комнате стоял кошачий лоток, на полу перед телевизором я увидел две элегантные миски, одна для воды (рядом стояла бутылка «Эвиан»), другая — для корма (банки с едой стояли на углу столика), на письменном столе лежал красиво упакованный подарок с запиской.
Польщенный вниманием, я открыл коробку и обнаружил в ней банку «Паунс» со вкусом креветок. Я застыл от неловкости и смущения, потом собрался с силами и прочитал записку, лично написанную управляющей отеля:
Дорогой Нортон!
Мы снова рады приветствовать тебя в гостинице «Времена года»! Мои кошки, Николас и Александра, будут счастливы познакомиться с таким воспитанным и приличным парнем, как ты.
Желаю хорошо провести время!
Кейтлин Хорриган.
Управляющая отеля.
Я тщательно осмотрел комнату (вернее, две комнаты) в надежде найти хотя бы небольшую корзину с фруктами от Кейтлин Хорриган, но — увы. С самого начала было ясно, Нортон — звезда. И, судя по довольному мяуканью над бутылкой «Эвиан», ему нравилось новое амплуа.
Из поездки в Лос-Анджелес больше всего мне запомнилась вечеринка, которую устроил издатель в честь выхода книги. Он организовал не банальный праздник с картофельными чипсами и соусом из морепродуктов. Ради Нортона издательство раскошелилось на «Спаго», самый известный ресторан в Америке, которым владеет Вольфганг Пак, возможно, самый знаменитый повар в мире. Не скажу, что устал от посещения «Спаго», хотя могу считаться завсегдатаем. Моя мать сотрудничает с Вольфом, она помогала ему с написанием последней поваренной книги и является членом неофициальной семьи ресторана.
Нортон был в ресторане впервые. На самом деле ни одна кошка раньше не переступала порог «Спаго». Нортон нарушил правила и, признаюсь, в весьма изысканной и стильной манере. Ресторан закрыли на несколько часов для проведения нашего частного праздника.
Почетному гостю, намекну — не мне, предоставили личный стол, за которым он восседал как принц, позволяя гостям подходить и выражать почтение. Вольф, знаменитый пиццей с разными деликатесами, например, с подкопченной лососиной, лесными грибами и икрой, приготовил для Нортона пиццу с его любимым лакомством «Паунс». Кондитер ресторана, удивительная женщина по имени Мэри (которая в честь моей очередной поездки с друзьями в Лас-Вегас однажды сделала торт в виде известного актера и певца Дэвиса-младшего) испекла крошечные пирожные и печенья с кошачьими лапками и мордочками. На вечеринке было около пятидесяти человек, приглашенные поздравляли меня время от времени, но в основном крутились около Нортона. Многие гости никогда не видели Нортона в обществе и не верили, что кот может вести себя настолько по-человечески (они думали, что делают комплимент, но мы-то лучше знаем). В течение нескольких часов Нортон восседал на своем столе-троне, ел, пил молоко, разрешал журналистам фотографировать, а детям — разговаривать с собой, как со взрослым (я имею в виду, как со взрослым человеком, а не с котом), позволял воздыхателям и поклонникам гладить себя, чесать и говорить комплименты. Кот был в хорошем расположении духа, даже ни разу не укусил управляющего за лодыжку, когда тот обращался к нему на «ты».
Изюминкой праздника стала Барбара Лазарофф, жена Вольфа. Она работала дизайнером и являлась неиссякаемым источником вдохновения для «Спаго» и других ресторанов супруга. Очень красивая и яркая, Барбара пришла на вечеринку в наряде кошки — в тапочках-лапках, полосатом свитере, шапке и с усами. На долю секунды Нортон подумал, что встретил представительницу противоположного пола, но вскоре, я уверен, с разочарованием был вынужден признать, что даже Барбара, несмотря не привлекательность, была просто человеком.
За исключением праздника в «Спаго» остальная часть турне прошла банально, если учитывать, что одним из авторов был четвероногий представитель семейства кошачьих. После выхода книги в твердом переплете и мягкой обложке мы с Нортоном побывали в Сан-Диего, Сан-Франциско, Портленде, Сиэтле, Майами, Дейтоне, Рочестере, Детройте, Далласе и в Филадельфии. Как только тур по западному побережью подошел к концу, я объявил агенту, что кот не выдерживает бешеного ритма и не может ежедневно переезжать из одного города в другой. Нортон оказался прекрасным и послушным компаньоном. Не верите, опросите несколько тысяч читателей. Тем не менее я считал неприемлемым таскать животное весь день по городу, а вечером грузить в самолет. Добившись более спокойного графика, я вскоре узнал, что такие поездки называются туром пожилого писателя, поскольку в каждом городе Джеймс Миченер, Нортон и я жили по нескольку дней в целях адаптации. Повестка дня практически не менялась. Нас встречали в аэропорту, я нес Нортона и лотки. Все представители сопровождения были экипированы пакетами с наполнителем для кошачьего туалета. Взяв сумки и удобно устроившись в машине, я открывал пакет с наполнителем, содержимое высыпалось под пассажирское сиденье. Затем мы ехали в гостиницу. Зайдя в номер, я разрывал очередной пакет с наполнителем. Таким образом, не только Нортон не мог пожаловаться, что долго не справлял нужду, но и никто из сопровождающих не мог выставить счет за порчу обивки «бьюика».
В каждом номере Нортон метил территорию, исследовал, обнюхивал стены. Если в комнате стоял комод, кот обязательно на него запрыгивал и проверял, насколько комфортно место для отдыха. Он исчезал за гардинами, испытывал качество материала на прочность и разрабатывал способы прятанья за шторами, когда, например, в номер входил сотрудник гостиницы с тележкой. Я всегда имел под рукой много банок с кормом и достаточное количество «Паунс». После публикации книги читатели постоянно дарили Нортону его любимое лакомство. За две недели рекламной кампании книги в мягкой обложке кот получил шестьдесят четыре банки «Паунс». Миски с едой и водой стояли в ванной. Не знаю, как животное может отличить ванную комнату от других помещений, но каждый раз, когда я опаздывал с кормлением, Нортон безошибочно находил правильную комнату и начинал мяукать от голода.
