Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 82
Их принимали в деревне, как добрых гостей.
Платою стала резня стариков и детей.
В кровь превратились багряные струи вина…
Чем, как не кровью, искуплена будет вина?
Чёрное зло отольётся убийцам, дай срок,
Но не вернуть нам шагнувших за смертный порог…
Иригойен пел, плотно зажмурившись, по его щекам текли слёзы. Он протягивал руки к Луне. Волкодаву на миг показалось, будто он держит светильничек или свечку. Но нет, это лишь отблески лунного серебра играли на мокрых ладонях.
Юная дева доверчива к людям была.
Птицу на взлёте вот так подбивает стрела.
Веки смежила невеста, бледна и тиха…
Ей не порадовать мать, не обнять жениха!
Голос Иригойена окреп, обретая звучность и силу. Ту силу, от которой, как думают люди, даже Богам отворачиваться не с руки. Ветер, не проникавший в долину, нёс над серебряными вершинами прозрачные перья кружевных облаков. Свет луны колебался и мерцал, делаясь то ярче, то глуше…
Жизни в трудах не чурался почтенный старик.
Смерти как отдыха чаять давно он привык.
Путь свой окончить достойно и мирно хотел…
Вот он – в крови, среди груды поруганных тел.
Что же за нелюди, чья повернулась рука
Так оборвать предзакатные дни старика?
Рядом – жена, с нею прожил он семьдесят лет.
У очага их царили любовь и совет.
Матерь Луна! Путеводным да будет Твой свет!..
Невесомые тени поднимались над разворошённой землёй, шествовали над скалами, над вечными снегами, над голубыми спинами ледников, – в небесную вышину, с которой улыбался им ласковый светоч….
Горестей мелких отбросив обыденный груз,
Да перейдут по мосту из серебряных бус!
Вольных грехов и невольных прости им вину.
Пусть ни единую не потревожат струну Тропки серебряной, вьющейся сквозь облака.
Пусть она будет спокойна, светла и легка.
Мы же, любуясь священным Твоим серебром,
Ныне ушедших помянем одним лишь добром…
* * *
Воинские люди умеют задавать вопросы и умеют слушать ответы. Волкодав лишний раз убедился в этом наутро, когда Тайлар Хум с Найликом взялись расспрашивать старую мать Кинапа. Он даже ощутил к молодому Найлику что-то вроде уважения. Вдвоём с предводителем они ни разу не вынудили бабку сосредоточить свою память на учинённых «золотыми» насилиях, подталкивая её внимание лишь к увиденному и услышанному ещё до попойки. Случайные имена, разрозненные обрывки речей… По ходу дела мятежный комадар с помощником лишь переглядывались и кивали один другому. Они всё больше казались венну двумя следопытами, разгадывающими запутанную цепочку следов. Сторонний человек и в толк не возьмёт, что за мелочь их привлекла: увядший листок, нарушенный мох, торчащая веточка… – а им уже ясно, что за зверь тут прошёл, и в какую сторону, и примерно где у него может быть лёжка.
Ещё Волкодав понял, что «золотые», говорившие о погоне за отрядом бунтовщиков, выдавали желаемое за действительное. На горных тропах шла безжалостная игра в кошки-мышки. Охотником в ней становился не тот, кому этого больше хотелось, а самый удачливый и сметливый.
Наконец Тайлар поблагодарил обессилевшую старуху, низко поклонился ей и отошёл прочь.
– Я обещал тебе настигнуть урлаков, – потирая больную ногу, сказал он Кинапу. – Теперь, благодаря твоей почтенной матери, я сделаю это не с маленьким отрядом, а со всем своим войском. Во имя Крови и Стали! Я так и предполагал, что сюда свернула полусотня Верлаха, отправленная по наши головы новым комадаром Байшугом!
– Он, верно, думал, что бросает против нас своих лучших людей, – усмехнулся Найлик. – Хвалёные «золотые» оказались годны только убивать беззащитных!
Собравшиеся горцы молча ждали продолжения. За их спинами сухо блестели глаза женщин, на расцарапанных в знак скорби щеках запеклась кровь.
– Раз они пошли на восток, – начал вслух рассуждать Тайлар, – значит комадар покинул Лурхаб и, скорее всего, сидит в полевой ставке у озера Трон…
Мужчины начали кивать. Кое-кто из них, подобно Кинапу, ездил даже в Мельсину, но большинство не выбиралось из дому дальше верхних пастбищ и заветного виноградника. Тем не менее люди знали, что у озера Трон с давних пор ставили стяг всевозможные завоеватели. Начиная с Цурсога Разрушителя во дни Последней войны. А может, даже и Разрушитель не первым там останавливался. Просто потому, что озёрная долина была единственным на много седмиц пути местом, пригодным для расположения войска, да ещё и лежала в самом сердце горной страны. Не зря же название озера значило «ключ».
– Байшуг неплохой воин, – проговорил Найлик. – Отваги ему не занимать. Только люди говорят, что шад возвысил его вовсе не за склонность к непроторённым путям…
– Мы возили вино достойному Иль Харзаку, – хрипло прозвучал голос Кинапа. – А потом – его никчёмному сыну. Мы думали, нет разницы, кто сидит на высоком престоле, ведь золото от этого не оборачивается опавшей листвой. Мы думали – где столица, а где наша деревня… – Он вздохнул, тяжело скрипнул зубами, сглотнул и договорил: – Ты тут клялся Кровью и Сталью… Пойдёшь отбирать Ключ у Байшуга, возьми с собой мою кровь и мою сталь…
– И мою, – поддержало сразу несколько голосов.
– И мою!
– И мою!
Вскочили даже две девушки, и матери не стали взывать к их стыду.
– Нет, – глядя на Кинапа, зарычал Волкодав.
На звук незнакомого голоса обернулись почти все. Мать Кендарат удивлённо подняла брови.
– Ты, добрый человек, здесь сторонний… – начал было Кинап, но Волкодав упрямо мотнул головой:
– Не сули, чего не имеешь. – Слова очень трудно давались ему. – Кровь свою ты прольёшь, да. А стали у тебя нет. Ты не воин. – По его мнению, Кинап должен был уже всё понять, но тот явно не понимал, и венн, переведя дух, мрачно докончил: – Я не сторонний. Ты хотел меня для Итилет. Пусть твоя жена благословит меня мстить.
Иригойен подошёл к нему, встал рядом и поправил:
– Нас.
– Скоро зима, – словно подслушав мысли венна, проговорила Кан-Кендарат. – У тебя, Кинап, половина домов без крыш, а остальные сгорели.
– Ваше горе взывает к отмщению, но чужеземец прав: вы сумеете только присоединиться к своим павшим у престола Богини, – сказал Тайлар Хум. – Мы, воины, нужны Саккарему лишь в дни беды, а мирные труженики будут нужны всегда… Внуки проклянут моё имя, если я отправлю на гибель тех, кого должен был защитить. Пусть с нами пойдут эти двое и ещё десяток юношей, лучше других умеющих держать в руках луки. И пусть они будут не единственными сыновьями у матерей. А ты, старейшина Кинап, замешивай известь и восстанавливай съестные припасы, пока холод не спустился с вершин.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 82
