– Мне ваши битвы на хер не нужны! – заявил широкоплечий, нескладный мужик, после того, как граф Винсепто в двух словах объяснил освобожденным пришлым ситуацию и предложил разобрать арбалеты и подняться на стены.
– И мне тоже. И мне, – глядя на широкоплечего, сказали еще двое пришлых.
Стоявший рядом с Фролом щупленький парнишка промолчал. Возможно потому, что увидел загоревшиеся яростью глаза молодого графа. Выхватив шпагу, Винсепто подскочил к заводиле.
– Мы же вас освободили, неблагодарные, – прошипел он, приставляя острие шпаги к его горлу. – Опять хотите в рабство к горным попасть?!
– Не волнуйтесь, граф, – спокойно сказал Фрол, втискиваясь между ними и вынуждая Винсепто сделать шаг назад. – Лучше уж пусть сейчас повозмущаются, а не в бою. Правильно, Кургузый, – он коротко двинул широкоплечего локтем в солнечное сплетение, заставив охнуть. Потом повернулся к остальным. – Я правильно говорю мужики?
– Но я не знаю, как с этой штуковиной обращаться, – показал на арбалет один из них.
– Ты, что, никогда фильмы про всяких там рыцарей не смотрел? – Фрол взял арбалет и, словно проделывал это тысячу раз, вмиг натянул тетиву. – Вот так вот натягиваешь, вставляешь в паз стрелу, целишься и плавно нажимаешь на спуск. Да из этой игрушки ребенок в цель попадет. Держи! – он ткнул оружием в Кургузого. Тому ничего не оставалось делать, как взять арбалет.
– Господа, – обратился ко всем граф Венсепто, – в Горном королевстве вы были чернью, ели несоленую кашу и пили безвкусную воду. А здесь вы уже бойцы, и значит, будете пользоваться всеми доступными благами мира за стеной. Смелее, мы же с вами в крепости, и без проблем отобьемся от этих уродов!
– Сколько стрел полагается каждому? – без особого энтузиазма поинтересовался Кургузый.
* * *
С началом атаки барон Ольшан затягивать не стал. Выдвинувшиеся вперед всадники, сделали по крепости залп из арбалетов, после чего оттянулись назад и распределились вдоль восточной стены на предельном для полета стрелы расстоянии. Тем временем пешие бойцы неровными шеренгами уже шли в атаку на западную стену.
Лично для генерала Бовдо начало этого сражения оказалось самым неудачным за все его военную карьеру. Первая же долетевшая до крепости стрела поразила цель – незащищенное кольчугой плечо генерала, наблюдавшего за разворачивающимися событиями с западной башни.
– Полковник, принимайте командование! – крикнул он Троффу. После чего, сжав зубы, выдернул стрелу, с помощью Заица снял плащ и попросил капрала перебинтовать сильно кровоточащую рану.
– Не торопитесь с выстрелами, но стрел не жалейте! – пробасил с восточной башни полковник Трофф и первый выпустил стрелу, которая попала в крайнего в первой шеренги бойца горных. – Кстати, убивать их не обязательно, – крикнул Трофф, перезаряжая арбалет. – Мы лучше потом раненых в плен возьмем. Самое лучшее попадание – в ногу…
Дальнейший бой сопровождался его комментариями. Полковник Трофф больше не стрелял, но отдавал четкие приказы каждому бойцу. Скорее, это были не приказы, а комментарии, почему тот или другой промахнулся, а также советы, что нужно сделать, чтобы избежать промаха при следующем выстреле.
Лесные полностью вывели из строя первую шеренгу наступавших. Но вторая и третья шеренги вместе с повозками оказались уже в непосредственной близости ото рва. Возничие развернули повозки, и три огромные стрелы, одновременно выпущенные со станковых арбалетов, с тупым звуком вонзились в стену крепости. Вместо оперений на концах этих стрел были кольца, с продетыми в них тонкими, но прочными веревками, к которым были привязаны составные деревянные лестницы. Не прошло и трех минут, как подтянутые посредством лебедок, установленных на повозках, лестницы уткнулись в стену, и по ним уже начали взбираться бойцы горных.
Фрол невольно оценил четкие действия противника. Хотя и понимал всю безрассудность атаки горных, ряды которых таяли на глазах. Правда, и защитники крепости несли потери. Фрол видел, как один за другим упали, сраженные стрелами, два бойца лесных и один из пришлых; видел, как схватился за голову и скукожился щуплый парнишка, которого, кажется, звали Мося; слышал, как зарычал Кургузый, тоже, наверное, получивший ранение. Фрол успел израсходовать свои четыре стрелы и теперь пользовался стрелами сраженного бойца, которые тоже подходили к концу. Он точно знал, что попал одному из нападавших в грудь, другому – в живот, еще одному, поднимавшемуся по лестнице, – в плечо, после чего тот с отчаянным криком рухнул в ров. Пару раз стрелы противника чуть ли не взлохмачивали волосы на голове Фрола, но все это было не важно. Его захватил ни с чем несравнимый азарт боя. Сначала Фрол слушал и подчинялся командам полковника Троффа, потом уже сам кричал и что-то подсказывал сражавшимся рядом с ним.
Он прекрасно сознавал, что атака горных могла бы вообще захлебнуться, если бы полковник Трофф распорядился перебросить несколько бойцов с восточной стены на западную. На восточной стене боя, как такового, не было. Конники горных продолжали держаться от стены на расстоянии, предельном для точного выстрела, и не стремились это расстояние сокращать; лесные же не собирались понапрасну расходовать стрелы, которые, скорее, поранили бы лошадей, чем их хозяев.
Так же, до поры до времени, бездействовал и эскадрон графа Винсепто, хотя Фрол и видел, что молодой капитан, гарцующий на коне внизу, у ворот крепости, не отрывает обеспокоенного взгляда от западной башни, где находился его раненый отец. Он давно пришел бы на помощь обороняющимся, но приказ генерала быть готовым в любую минуту атаковать конницу горных, никто не отменял. А к приказам, как понял Фрол, в мире за стеной относились очень серьезно.
Тем не менее, стрелы у него заканчивались, а горные продолжали атаковать. Несколько бойцов карабкались вверх по лестницам. И среди них Фрол узнал того самого человека, который у него на глазах насиловал Наташу.
Капитан Евдокким заметил Фрола с самого начала боя и, указав на него бойцам, что были поблизости, приказал стрелять только в соседей пришлого. Фрола он собирался пленить самолично, – уж больно заманчиво прозвучало обещание барона Ольшана в случае успеха присвоить ему дворянский титул. Ради этого стоило рискнуть.
У Фрола осталась последняя стрела. Он бы с радостью потратил ее на насильника, но тот поднимался по ближней к нему лестнице, прикрываясь своим же бойцом. По двум другим лестницам карабкались еще четверо. Остальные атаковавшие Рубежную крепость горные были либо убиты, либо ранены. Но и среди защитников западной стены на ногах до сих пор оставались лишь Фрол и Кургузый. Вся шея и грудь здоровяка были залиты кровью, но, казалось, это ничуть не беспокоит пришлого.
– Не торопись! – остановил Фрол Кургузого, приготовившегося выпустить вниз стрелу. – По команде: «Раз – два!» ты стреляешь в первого, я – во второго!
Кургузый кивнул, и Фрол, немного выждав, отдал команду. Промахнуться Кургузому было сложно – боец горных долез до самого верха и с этой высоты со стрелой в груди свалился в ров. А вот у Фрола выстрела не получилось: по чистой ли случайности, либо капитан Евдокким действительно был таким метким, тем не менее, выпущенная им стрела попала в арбалет каскадера, расщепила дерево и перебила тетиву.
