Ознакомительная версия. Доступно 5 страниц из 22
Ничего ценного в отделении для драгоценностей нет. Там лежит только телефонная микропленка, сделанная в Париже, какие используют в автоответчиках. На ней записан взволнованный мужской голос, цвет которого меняется, как времена года, и который на французском языке делает несколько попыток поговорить с кем-то в Париже. В неповрежденных местах пленки записано следующее:
Содержание пленки
Последние три ночи в Боснии я провел на чердаке пустого сеновала, внутри которого я укрыл танк и разместил своих солдат… Сава, черная и немая, как пашня, вздымалась в темноте, когда один из моих солдат зачерпнул из нее воды в оцинкованный тазик. Кажется, я слышал его сквозь сон. Осторожно, чтобы не разбудить меня, он поднялся по деревянным ступеням на балкон чердака, где я спал. На балконе стоял деревянный стул. Солдат поставил тазик на стул и положил возле него кусок мыла. Он проделал это так же, как всегда, заученными движениями. В зубах у него все время была зажата сосновая веточка. Потом он вынул ее изо рта и воткнул между досками пола так, чтобы ее конец, насквозь пройдя через пол, был виден с веранды, крышей которой служил балкон. После этого он передвинул стул так, чтобы веточка оказалась точно под центром стоявшего на нем тазика. Затем спустился по деревянной лестнице на веранду и проверил, виден ли отсюда конец ветки. Он был хорошо виден, высовываясь между двумя досками потолка веранды, являвшегося одновременно полом моего балкона. Тут он осторожно передернул затвор и сел на ступеньки, ожидая, когда я проснусь.
Едва я протер глаза, как почувствовал, что вчерашние слезы и засохший на глазах ночной гной колют мне лицо, как крошки стекла. Я вышел на балкон и стал всматриваться в туман и лес над Савой. Рождаясь над горными массивами Боснии, солнце проходило через все времена года.
В этот момент разорвался первый утренний снаряд, и картина леса исчезла в смешавшемся с туманом дыме разрыва, принесенного ветром с хорватской стороны. После короткой паузы разорвалось еще два снаряда, как будто в ответ, и я сразу сообразил, что эти были выпущены с позиций мусульман. С другого берега Савы на них откликнулось тихое эхо. Уже три дня я скрывал от своего подразделения, что получил от непосредственного военного начальства приказ атаковать противника. Дело в том, что горючего в танке не хватило бы и на два километра, а обо всем другом я даже и не говорю. Я посмотрелся в крохотное зеркальце. На голове у меня была зеленая лужайка коротко постриженных волос и три серьги в одном ухе. Вокруг меня снова начало сжиматься кольцо тишины.
"Тишина, в которой можно умыться", – подумал я и нагнулся над оцинкованным тазиком, в котором для меня была приготовлена вода. В тот момент, когда она плеском откликнулась на мои руки, снизу грохнул выстрел, пуля пробила пол балкона и, пронзив сиденье стула, таз и воду, застряла у меня в щеке. Я тут же вырвал ее из неглубокой раны и, выхватив револьвер, скатился вниз по лестнице, но застал под балконом лишь своего солдата.
– И как это меня угораздило! Сама выстрелила, господин взводный! – заикаясь, говорил он, и бледность проступала вокруг его глаз. Удивленные солдаты моего взвода столпились вокруг.
– Хорошо, хоть крови немного, – продолжал бубнить он как заведенный, – вода пуле помешала… Вы посмейтесь, господин взводный, это полезно для раны. Не бойтесь, ничего с ней не случится! Посмейтесь!
– Покажи винтовку! Перезаряжай!
– Эх, от судьбы не уйдешь, – пробормотал он и нехотя выполнил приказание. В обойме блеснули патроны.
– Откуда у тебя патроны? У всех только по три. Тебе их дали, чтобы убить меня?
Солдат помолчал. Потом произнес:
– Шила в мешке не утаишь. Купил я их, господин взводный. Купил на собственные деньги. "Береженого Бог бережет", – говорит народ себе в рукав. Когда меня бросили на западный фронт, я получил винтовку без ремня с тремя патронами. "Плохо мне придется – голым пузом на штык идти", – подумал я. Подвязал штаны веревкой, ремень к винтовке приспособил. Смотрю, рядом со мной стреляет в изетбе-говичевцев один парень из отрядов Фикрета Абдича. Весь в новеньком, с иголочки, ремни скрипят, на боку гранаты, а патронов – сколько хочешь.
– Дай немного, – говорю ему, а он мне отвечает:
– И слепой денег просит, а не зрения! Не дам. Купи себе, как я купил.
– А у кого ты купил? – изумился я, и он ответил такое, что у меня вся Босния вокруг головы завертелась:
– У того, у кого не было и у кого не будет. У сербов твоих, вот у кого. А у кого бы еще?
– На Бога надейся, а сам не плошай, – подумал я тогда, господин взводный, да и купил. У наших купил. Вот откуда у меня патроны.
Я слушал его, оцепенев от изумления, потом очнулся и приказал:
– Полезай в джип, – а сам, схватив его винтовку, сел рядом и взял его на мушку. – Поехали!
– Все Господь превозможет, даже саблю острую. Куда, господин взводный?
– На автостраду.
– Только не на автостраду. Господом Богом молю вас! У жизни один отец, а у смерти им несть числа… Автострада в руках хорватов, там их полно. Если они вас схватят, ложкой глаза выковыряют.
– Почему именно мне, а не тебе?
– Ну, я еще погуляю. Меня не тронут.
– Как так?
– Посудите сами. Повар раздает кашу, а Бог – счастье. У вас в военном билете, хоть вас и мобилизовали, написано, что вы доброволец, а в моем нет. Когда ребята с той стороны таких, как вы, ловят, они расстреливают их на месте. Поэтому вам наши так и написали, чтобы вам не захотелось дезертировать.
– Дезертируешь ты, раз тебя мобилизовали, а я – доброволец…
Сквозь утро мы продвигались по автостраде Белград – Загреб пустой, как взлетно-посадочная полоса. Я пытался найти по радио какую-нибудь музыку. Отзывалась лишь изголодавшаяся вечность.
– Что вы со мной сделаете, господин взводный?
– Узнаешь, когда кончится бензин, – ответил я и вышвырнул его винтовку на дорогу.
– Вам больно, господин взводный? – снова завелся он. – Сделайте три вдоха, а потом задержите дыхание. Тогда рана не будет беспокоить…
– Кто тебе приказал убить меня?
– Что я слышал, недослышал, что видел, не разглядел, что знал, не понял. Никто.
– Врешь!
– Вранье цветет, да плодов не дает. Никто, я же сказал вам. Я сам решил.
– За что?
– Хороший слуга лучше плохого царя… Вы все тянули с приказом наступать. А если до завтра мы не начнем действовать, мое село и все мои родственники попадут в руки хорватов или иранцев. И что их тогда ждет, вы сами знаете. Замучают.
– Как мы можем атаковать, если у нас патронов нет? Только у тебя полный магазин. Горючего в танке и на полчаса не хватит.
– Не танк нас купил, а мы его! – произнес он в тот самый момент, когда мотор закашлял и машина остановилась.
Ознакомительная версия. Доступно 5 страниц из 22
