— Но, может быть, есть надежда? — И я замолчала.
— Надежды нет никакой. Это только вопрос времени. Здесь деньги нужны. И большие. Постоянные финансовые вливания. Я не знаю, что делать дальше.
— А что там?
Ольга махнула рукой и не стала ничего говорить.
— Боюсь, что скоро все кончится. — И голос ее дрогнул.
Неожиданно она поставила чашку на стол, раскрыла сумку и достала оттуда книгу.
— Лесков. «Тупейный художник». — И она провела рукой по обложке, как бы погладив ее. — Давно она просила меня ее купить. Лежит и читает целыми днями. А ей глаза напрягать нельзя. И так зрение падает. Я ругаю ее за это, но бесполезно. Поставь книгу в шкаф. Отдам чуть позже. Пусть пока несколько дней глаза отдохнут.
Я взяла книгу и поставила в шкаф. Какое-то время мы молча пили чай. Ольга сидела с отсутствующим видом. Наконец я решилась осторожно перевести разговор на шефа.
— Что-то в последнее время Вячеслав Александрович часто отсутствует на работе. Дела?
— Да, дела… — Ольга замолчала и посмотрела на меня. В ее взгляде читалось раздумье. — Все равно ты узнаешь это от других, так уж лучше от меня. Кажется, ты не подлюга и не выслуженка.
Я изобразила саму невинность: да, не подлюга, да, не выслуженка, светилось в моих глазах. Я девушка честная и порядочная. Наверное, я сыграла неплохо, потому что Ольга снизошла до меня и посвятила в закулисные тайны империи.
— У Вячеслава Александровича жена тяжело больна. Тоже паралич. В некотором роде мы с ним коллеги по несчастью. У него — жена, у меня — мать.
— Какая жалость!
— Да… жалость. Слегла от огорчения.
— Какого?
— Ее племянница окрутила Вячеслава Александровича.
— Ну и… стерва! — вырвалось у меня.
— Еще какая! — с чувством подтвердила Ольга. — Видела бы ты ее. Выхоленная сучка. Подтяжки, утяжки, фитнес, шейпинг… Стерва рыжая! Может быть, теперь она наконец-то успокоится. Подцепила богатого мужика. Что ей еще надо!
— А ты… вы, — поправилась я, — ее видели?
— Видела. Она несколько раз приходила сюда. — При этом Ольга невольно передернула плечами. Если уж Ольга так среагировала на нее, Ольга, которой палец в рот не клади, то можно себе представить, что это за штучка! Штучка с железными коготками! — Прет в жизни, как танк! Жена еще не умерла, а она спешит ее место занять!
— Но как он мог!
— Мог! Мог! — твердо сказала Ольга. — Ты еще мужиков не знаешь. Молода! Они все такие, — продолжала Ольга. — Не могут устоять перед красивой бабой, которая сама плывет им в руки. А если она еще и стерва первостатейная, все, успех ей обеспечен. Вот он и мечется сейчас меж двух огней. И с Алиной спит, и о жене заботится.
— А как на это дочь реагирует? Я слышала, у него дочь взрослая.
Анжелка-то? Оторва девка. Бесится, естественно. Они с Алиной стоят друг друга. Кругом проблемы у мужика. Да и обстановка внутри фирмы сложная… — Внезапно Ольга замолчала. По ее лицу пробежала тень. Она поняла, что сболтнула лишнего. Ольга подняла голову и посмотрела на часы, висевшие на стене. — Все, перерыв кончился. Пора за работу. — Ольга встала с дивана, посмотрела на меня долгим взглядом и сказала: — Забудь о том, что я тебе сейчас рассказала. — В дверях она обернулась и добавила: — Для твоего же блага.
Под конец рабочего дня я полностью сникла. В голове у меня вертелись мысли, весьма далекие от работы. Я изо всех сил старалась сосредоточиться на бумагах, которые мне надо было перепечатать, но у меня это плохо получалось. Я размышляла над тем, что услышала: у Вячеслава Александровича сложная житейская ситуация. Больная жена, стерва-любовница. Безбашенная доченька. Да и в бизнесе не все гладко… Неожиданно я почувствовала, что нахожусь в комнате не одна.
Я подняла голову. Напротив меня стоял Руслан. Молодой, наглый, он смотрел на меня в упор. Я расстерялась. Я не знала, какие отношения связывают его с Викентьевым. Кто он? Его знакомый? Партнер по бизнесу? Приятель его дочери?
— Добрый вечер! — сказал Руслан, слегка прищурившись.
— Добрый вечер! — неуверенно откликнулась я.
— А Ольга где?
— Она уже ушла.
— Ясно. Ты одна?
Ей-богу, что за напасть: все мне тыкают, как будто сами — боги с Олимпа.
— В смысле? — В моем голосе прозвенел металл. Я уже вполне справилась с собой и решила показать этому красавчику, что я — не предмет мебели и не тряпка, о которую можно вытирать ноги.
— В смысле, что Вячеслав Александрович на месте или нет? — насмешливо сказал Руслан.
— Вячеслава Александровича нет.
— А когда он будет?
— Не знаю.
— Он для меня бумаги не оставлял?
— Не в курсе.
— Что за секретарша такая! Ничего не знает. Для украшения, что ли?
Я одарила наглеца таким взглядом, что будь он чуть менее стойким или наглым, то превратился бы в соляной столб, как жена Лота. Но хамства этому субъекту было не занимать. Он лишь широко улыбнулся и что-то хотел сказать, как а приемную широким размашистым шагом вошел Викентьев. Я встала.
— Ольги нет? — обратился ко мне шеф «Алрота».
— Нет. Ей понадобилось уйти по семейным обстоятельствам.
— Бумаги готовы?
— Да. — И я протянула ему папку с бумагами.
— Хорошо. Руслан, пойдем.
Когда Руслан закрывал дверь кабинета, он посмотрел на меня, а я — на него. Мне очень хотелось скорчить ему презрительную гримаску, но я удержалась.
А потом случился кошмар, который все перевернул вверх дном. Когда все уже было позади, я пыталась восстановить хронику событий, но это было нелегким делом. Потому что в голове все путалось и одно событие накладывалось на другое.
Солнечное летнее утро не предвещало никаких серьезных потрясений. Я встала рано — в семь утра. Ника еще дрыхла в своей кровати без задних ног. Вчера она завалилась домой в третьем часу ночи. Я слышала, как она пришла, подняла голову с подушки и посмотрела на нее. На мой невинный вопрос, где была, Ника огрызнулась. Встревать в словесную перепалку мне не хотелось, я устала, а завтра начинался новый рабочий день. Я только подумала, что Ника скоро слетит с катушек. А повлиять на нее никто не может.
За завтраком мне «повезло». Я имела счастье лицезреть физиономию папашки. Очевидно, ему стало скучно, и он решил с утра подпортить мне настроение. Он приполз в кухню, впиявился в меня взглядом и сел напротив.
— Убегаешь?
— Не убегаю, — откликнулась я. Мой рот был набит бутербродом с колбасой. — А ухожу на работу. Я, между прочим, теперь трудовой элемент, — с неким злорадством добавила я, намекая на папашку, у которого не было постоянной работы, отчего он жутко комплексовал.
