— Я передумала насчет чая, — прервал ее мечты чей-то робкий голос.
Кей увидела на пороге Джемму.
— Конечно, — улыбнулась она, невольно подумав, что ее грезы не такие уж несбыточные и с Джеммой они сейчас же подружатся.
Она повела гостью в кухню.
— Извините за беспорядок. Я тут совсем недавно, поэтому вначале решила взяться за спальни.
— Они прелестные, — заметила Джемма.
— Спасибо. Здесь тоже будет очень неплохо, когда руки дойдут.
— Стало быть, вы всю жизнь занимаетесь гостиничным бизнесом?
— Нет, что вы! — рассмеялась Кей. — Я только что купила этот дом. А до недавнего времени была простым клерком. — Она налила воды в чайник и поставила его на плиту. — Я получила наследство. Довольно неожиданно.
— А! — улыбнулась Джемма, но, заметив, как изменилось лицо Кей, умолкла.
— Моя очень хорошая приятельница, к сожалению, умерла, — вздохнула Кей. — Никак не могу к этому привыкнуть. Последние месяцы были для меня ни на что не похожи, и иногда все еще не верится, что я здесь и у меня теперь совсем другая жизнь…
— Вы не всегда здесь жили?
— Нет, я переехала сюда из Хартфордшира. Когда умерла мама, а за ней та самая хорошая знакомая, меня там уже ничто не держало. Остались, конечно, друзья, по которым я скучаю, коллеги по работе, но я вдруг перестала ощущать связь с теми местами и поняла: вот подходящий момент, чтобы переехать.
— Сочувствую вам, — с участием сказала Джемма. — Вам столько пришлось пережить.
Закипел чайник. Кей достала из буфета две кружки с цветочками и заварила чай, отметив, что Джемма предпочитает с молоком и одним кусочком сахара — как и она сама.
— Иногда бывает тяжеловато, — продолжила свой рассказ Кей, когда они перешли с чаем в гостиную. — Чувствую себя здесь немного одиноко. Случается, гуляю по городу и думаю, что надо непременно рассказать маме об этом или что Пегги будет смеяться, если показать ей это. А потом вспоминаю, что их уже нет.
— Ах, Кей! — воскликнула Джемма, подаваясь вперед.
— Ничего, — откликнулась та. — Здесь мне все-таки легче. Если бы я до сих пор жила на прежнем месте, мне, куда бы я ни пошла, все напоминало бы о них. А в Лайме нет. Тут все иначе.
Она посмотрела в окно: небо темнело, и на улице зажглись фонари.
— Но мне до сих пор кажется, что в это невозможно поверить. Ужасно, что нельзя просто позвонить и поговорить с ними. Я больше не могу спросить их мнение о чем-то. Это невозможно, а я не была к этому готова.
Джемма поставила кружку и взяла руку Кей в свои ладони. Та поморгала, чтобы смахнуть набежавшие слезы, и помахала перед лицом свободной рукой.
— Все нормально, — заверила она. — Не переживайте за меня — я вовсе не собиралась жаловаться. А вам, наверное, лучше не сидеть здесь со мной и слушать мою болтовню, а веселиться вместе со всеми в пабе.
— Мне это совсем не подходит, — покачала головой Джемма. — Они сейчас напьются и будут сплетничать. Я другая.
— И я, — подхватила Кей, — я тоже этого не люблю. Лучше посижу дома с книжкой.
Она взяла «Доводы рассудка» и показала Джемме:
— Вы это читаете?
— Один из моих любимых романов. Поэтому я и решила сюда переехать.
— А теперь и вся съемочная группа нагрянула к вам!
Они молча пили чай.
— Ладно, — наконец сказала Джемма, — спасибо за угощение. Пойду поубиваю мух.
Кей посмотрела на нее с недоумением.
— Так Бет называет заучивание роли. Она меня все время поддразнивает, что я заправская мухобойка, но я ничего не могу с собой поделать. Мне нужно все время повторять текст.
Провожая ее взглядом, Кей не могла не улыбнуться. Ей еще не встречались такие приятные в общении девушки, и она решила, что из Джеммы получится замечательная Энн Эллиот.
Неожиданно Кей пришла потрясающая мысль, что ей удастся понаблюдать за съемками! Во-первых, из окон открывался отличный обзор, и ей пришло в голову, что Тереза может разрешить ей присутствовать на съемочной площадке. А вдруг ее возьмут в статистки?! Или эта противная Бет подвернет ногу во время знаменитого эпизода на ступеньках Кобба, а Кей ее заменит и покажет всем такое актерское мастерство, что сраженная наповал Тереза не выдержит и доверит ей роль Луизы Мазгроув? И, проигрывая ту знаменитую сцену, когда героиня спрыгивает с лестницы прямо в объятия капитана Уэнтуорта, она заглянет в бездонные голубые глаза Оли, и он без памяти влюбится в нее.
«Свадьбу устроим скромную, — мечтала Кей, — гостей на шестьсот, а над головой будут кружить несколько вертолетов от конкурирующих глянцевых журналов в попытке заснять невесту Оли».
Они оба станут фаворитами прессы, и на каждом шагу их будут сопровождать операторы.
Кей покачала головой. Как легко увлечься и снова унестись в мир грез — глупое чудачество, пережиток детства, проникший во взрослую жизнь. Кей понимала, что надо учиться контролировать эту привычку, какой бы безобидной она ни казалась, ведь мечтатель, если его ожидания не оправдываются, часто становится жертвой разочарования. Кей — обычная молодая женщина, заурядная владелица гостиницы, и Оли вовсе не собирается уделять ей хоть крупицу внимания. Так или не так?
Глава 9
Остальные вернулись в гостиницу, как и было предсказано, лишь после того, как паб закрылся. Кей из своей спальни услышала их едва ли не с другого конца Морского променада и среди хора голосов явственно различила пение Бет. Вернее, визг: песне явно недоставало мелодии.
Затем у входной двери раздался шум и скрежет. Кто-то долго попадал ключом в замочную скважину, и вся компания, очевидно, разом пыталась протиснуться в холл. Кей засмеялась, выскользнула из спальни и украдкой поглядела вниз.
— Чшш! — усмиряла всех Софи.
— Сама ты чушь! — огрызнулась Бет, ставя нетвердую ногу на первую ступеньку.
— Вечно ты переусердствуешь, Бет, — вот в чем твоя проблема.
— Ты еще будешь объяснять мне, в чем моя проблема! — вспылила Бет и ткнула пальцем в грудь Софи. — Ты — моя главная проблема!
— Да? Тогда ты — моя проблема!
— Дамы, дамы! — приструнил обеих Оли. — Не могут же сестры Мазгроув воевать друг с другом прямо здесь?
Кей смотрела, как все они, спотыкаясь, тащатся вверх по лестнице. Бет неприлично раскраснелась, ее глаза заигрывающе поблескивали. Белокурые волосы Оли спутались, как будто их кто-то взъерошил.
«Наверное, Бет», — решила Кей.
Глаза у Терезы отчаянно слипались, и она, скорее всего, мысленно была уже в постели, заставляя себя кое-как переставлять ноги. Замыкали шествие Лез и Софи. Помощник режиссера был, как всегда, угрюм, лицо у него выглядело помятым. Софи единственная из всех сохраняла более или менее приемлемый вид. На щеках проступил легкий румянец, она непринужденно улыбалась и по ступенькам всходила гораздо проворнее, чем остальные.
