— И я поеду туда? И Уилл?
— Извини… нет. — Отец посмотрел на нее поверх своего бутерброда. — Мы не собираемся праздновать. В нашем возрасте это просто смешно… Обвенчаемся тихо, без шума, улетаем в конце недели.
— Ничего себе! Вот это скорость!
— Я сказал Барбаре, что ты не будешь возражать. Ее дочь не против.
— Понимаю. — Элен постаралась сделать вид, будто не уязвлена. — Считай, что я не против.
— У нее тоже есть дочь. На год старше тебя. Ее зовут Эбигейл.
— А я думала, у нее сын служит в Корпусе мира.
— Сын — это у Дженет.
— А-а-а… — Элен улыбнулась. Ситуация и правда забавная. — Что ж, прекрасно. Я всегда хотела иметь сестренку. А может, купишь мне лошадку?
Отец улыбнулся, не переставая жевать.
— Чем занимается моя новая сестра?
— Она адвокат. Живет в Вашингтоне.
— И адвоката я тоже всегда хотела. — Элен рассмеялась, и отец тоже, отложив сандвич.
— Ха! Ну, хватит издеваться.
— По-моему, ты молодец. Я правда так считаю. — Когда Элен произнесла эти слова, ей стало легче и ком в горле немного уменьшился. — Папа, будь счастлив!
— Я люблю тебя, котенок.
— Я тоже тебя люблю. — Элен с трудом улыбнулась.
— Ты есть будешь или как?
— Нет. Я жду свадебный торт.
Отец закатил глаза.
— Ну, расскажи мне о ней.
— Лучше я тебе ее покажу. — Отец привстал, вынул из заднего брючного кармана бумажник, расстегнул, пролистал пластиковые конвертики, под первым из которых было фото Уилла, и поднес бумажник к лицу Элен: — Вот. Это Барбара.
Элен внимательно разглядывала отцовскую избранницу. Симпатичная. Короткая стрижка. Стильная женщина, сразу видно.
— Мамочка!
— А ну, отдай! — Отец улыбнулся и забрал у нее бумажник.
— На вид симпатичная. А характер как?
— Разумеется, замечательный. — Отец снова привстал и сунул бумажник в задний карман брюк. — А ты как думаешь? Что она дура и поэтому я на ней женюсь?
— Где вы будете жить — у нее или у тебя?
— Я продаю дом и переезжаю к ней. У нее угловая квартира с отдельным входом и терраса.
— Ах ты охотник за приданым!
Дон Глисон снова улыбнулся и, откинувшись на спинку стула, некоторое время разглядывал дочь.
— Понимаешь, детка, жизнь не стоит на месте.
У Элен к горлу снова подступил ком. Пора сменить тему!
— Я брала интервью у женщины, у той, что похитили детей. Их увез бывший муж. Если помнишь, я писала о том деле. Ее зовут Сьюзен Суламан.
Отец покачал головой. Он не интересовался ее работой. В отличие от мамы. Мама бережно хранила у себя вырезки со всеми материалами дочери, начиная со статей в университетской газете… Последнюю статью она вырезала за три недели до своей смерти.
— В общем, Сьюзен считает, что мать и ее детей связывает инстинкт, — не сразу, с трудом проговорила Элен.
— Мне можешь не рассказывать про материнский инстинкт. У твоей матери он перехлестывал… — Отец просиял. — И вот смотри, какая ты выросла хорошая. И все благодаря ей!
— Погоди, сейчас я кое-что тебе покажу. — Элен встала, открыла сумку и достала оттуда снимок Тимоти Брейвермана в младенческом возрасте. Она протянула снимок отцу. — Ну как, милый малыш?
— Милый.
— Знаешь, кто на снимке?
— Я что, дурак? Конечно Уилл.
Элен стояла молча, не зная, говорить отцу правду или нет. Сначала Сара, а теперь отец приняли Тимоти за Уилла. Странно как-то… Ей стало не по себе. Теперь она поняла, почему ей так недостает мамы. Маме она могла бы рассказать о Тимоти Брейвермане. Мама бы подсказала ей, что делать.
— С тех пор он немного подрос, правда? — спросил ее отец, разглядывая фотографию с неподдельной гордостью.
— Ну и как? Я хочу спросить: как по-твоему, сильно он изменился?
Узловатым от артрита пальцем отец погладил снимок.
— Лоб как будто вырос и щечки стали попухлее. — Он вернул дочери фото. — В общем, личико у него пополнело.
— Это уж точно. — Ложь удалась Элен легче, чем она думала, ведь лгать она совсем не умела. Она сложила фотографию и положила в сумку.
Отец принялся разливать чай, время от времени бросая на нее задумчивый взгляд.
— Он весь в тебя. Ты тоже была толстушкой в раннем детстве. Я еще дразнил тебя «салатницей». Вот и наш Уилл такой же.
— Папа, не забывай, я ведь его усыновила!
— Ах да, верно. — Отец рассмеялся. — Ты такая хорошая мать! Я вечно забываю об этом.
Элен снова промолчала. Она обычно и чувствовала себя родной матерью Уилла, если только не напоминать ей, что она его не рожала. Поэтому она прекрасно поняла, что имеет в виду отец.
— Ты унаследовала свой материнский инстинкт от своей мамы. Ты вообще вся в нее. А то, что Уилл усыновлен, не считается. Какая разница? Сама видишь: мы постоянно забываем об этом!
— Наверное, ты прав. — Элен кивнула. Как ни странно, она была благодарна отцу.
Правда, Дон Глисон всю жизнь умел убеждать кого угодно в чем угодно.
13
Элен показалось, что она добиралась до дому целую вечность. Наконец, она вошла в прихожую, закрыла за собой дверь и спросила у Конни, понизив голос:
— Как он?
— Держится. В два часа я дала ему тайленол. — Конни посмотрела на часы. — Он спит с четырех.
— Он что-нибудь ел? — Элен сняла куртку и повесила в шкаф, а Конни потянулась за своим пальто. Смена домашнего караула.
— Куриный бульон и галеты. Попил имбирного лимонада без газа. А насчет занятий… Сегодня мы особо не напрягались. Он все время норовил полежать. — Конни надела пальто. — После обеда я ему почитала, пока он не заснул.
— Большое вам спасибо!
— Правда, не знаю, много ли он услышал. Лежал себе в кроватке. — Конни застегнула «молнию» и взяла хозяйственную сумку, которую уже уложила.
— Бедняжечка!
— Поцелуйте его за меня. — Конни взяла дамскую сумку.
Элен попрощалась, выпустила Конни, закрыла за ней дверь и заперла на ключ. Все это она проделывала машинально, поглощенная своими мыслями. Раз Уилл только что заснул, у нее есть немного времени и она может заняться делом, которое не давало ей покоя всю дорогу домой. Она скинула сапожки и поспешила наверх.
Через полчаса она сидела по-турецки на своей кровати, склонившись над покрывалом. Лампа под стеклянным абажуром отбрасывала эллипс света на два снимка Тимоти Брейвермана: искусственно состаренную фотографию с белой листовки и компьютерную распечатку снимка младенца с сайта АЦПД. Рядом лежала стопка из десяти фотографий Уилла. Элен отобрала те, на которых четче всего было видно его лицо. Рядом с ней на покрывале сидел Орео-Фигаро, молчаливый и загадочный, как сфинкс.
