на иной год и некоторая передышка совсем не помешает.
Орк, тщательно вытер руки после еды большим клетчатым платком, потом свернул его, убрал в карман жилетки и занялся осмотром магопистоля. Разбирать он его не стал и правильно – всё же такие тонкие операции лучше производить на твёрдой земле, а не на прыгающем со шпалы на шпалу вагоне, но что-то там подкрутил, не ограничившись одним только внешним осмотром.
Я же сначала лежал на спине разглядывая потолок вагона. Там не нашлось ничего интересного если вас, конечно, не интересуют пуще всего одни только траченные временем доски. Лично меня не интересовали и я, повернувшись на бок, стал смотреть в оставленную от двери щель как мимо проносятся леса, холмы, снова леса и редко-редко мелькала ниточка дороги или домики смотрителей с синими крышами в каких не живут, но иногда ночуют или пережидают непогоды обходчики железнодорожных путей или рабочие чинящие железную дорогу.
Смотреть на мелькающие пейзажи никогда не надоедает. Но такой уж я человек, что стоило только спокойно улечься как внутренний червячок, его ещё называют совестью, начал меня упрекать что я тут лежу, ничего не делаю, а мог бы в это врем сделать что-нибудь полезное революции.
-Например? -мысленно спросил я свою совесть.
-Например подумай о том, что будешь делать, когда приедешь в Каменск, -предложил наглый червячок.
-Чего тут думать? -возразил я. -Сначала нужно будет найти, где поселиться. Потом разузнать об обстоятельствах убийства товарища Старшевого. Нанести визит в местный революционный совет, расспросить какие у них проблемы и вообще: посмотреть на этих товарищей, действительно ли они нам товарищи, или, может быть, совсем не товарищи? Кроме того, планирую собирать информацию снизу. Расспросить активных членов революционных кружков и советов мастеров. А дальше – смотря что они все мне скажут. Загадывать сейчас и планировать просто бессмысленно.
Червяк-совесть не унимался: -Не хочешь планировать, так займись развитием внутренней силы. Небось уже забыл, когда последний раз выполнял упражнения Викарского или комплекс по системе Варнавы?
-Серьёзно? -вся так же мысленно я изобразил саркастически поднятую бровь. -Прямо сейчас? Ничего что я ещё три дня назад участвовал в боях, два дня назад лечил, как мог, раненных, а вчера получил ответственное задание лично от товарища Вождя и эта ночь как бы не первая, за долгое время, когда сумел нормально выспаться?
-Ну так выспался же…
До чего наглый червячок! Но по факту он прав. Ещё в училище, вступая в революционную ячейку я поклялся, что больше не принадлежу себе, что все мои дела и помыслы будут направленны только на освобождение закабалённого «истинными магами» народа. В те времена, давая клятву, я грезил подвигами, совершаемыми мною во имя революции. Надо сказать: подвиги действительно были, хотя и в гораздо меньшем количестве, чем я тогда себе представлял. Но во много раз больше оказалось таких вот ситуаций, когда хочется полежать, а надо учиться или тренироваться, чтобы стать немного сильнее. Чтобы лучше и правильнее служить революционному делу.
Нет, можно, конечно, расслабиться и просто отдыхать. Никто не скажет ни слова. Никто, кроме тебя самого. Сам ты точно будешь знать, что вот здесь отступил. Может быть на самый крохотный шажок, но всё равно отступил. Из таких вот маленьких, каждодневных преодолений собственной лени, глупости и неумения и выковываются настоящие подвиги. Какое вообще я имею моральное право требовать от других каких-то лишений во имя революции, если я сам не могу ради неё встать с мягкой постели и выполнить не такие уж и обременительные упражнения, хотя знаю, точно знаю, что надо?
Надо – значит должен.
Должен – значит сделаю.
Эта простая мантра помогла мне поднять себя с такого мягкого сена, расчистить немного свободного пространства и сесть в позе медитации. Дальше я до самого вечера пытался почувствовать внутри себя скопления и токи силы и усилием воли гонял их в пределах своего тела заставляя перетекать то в указательный палец, то в мизинец, а то и в пятку. Поначалу Глык Пахучий удивлённо выругался потому, что от избытка накачиваемой туда внутренней силы у меня начинали светиться разные части тела, но позже привык и перестал обращаться внимание.
Маша в это время сначала читала какую-то книжку, потом почистила и смазала один за другим все свои пистоли коих у неё оказалось целых четыре шутки. Не девушка, а ходячий арсенал. Примерно в середине дня мы остановились в Рудном, где сунувшаяся прямо к нам в вагон бабка продала за пару копеек большой глиняный кувшин ещё тёплого молока. Пара копеек за такой кувшин это ровно в два раза больше, чем он того стоит, но молоко было ещё тёплым и нам всем страшно его захотелось.
Вечером поезд остановился на час в Лесогоне. Довольно крупный посёлок или мелкий городишко окружённый множеством полей и работающих на них крестьян. Раньше здесь стояли вокруг леса и Лесогон начинался как посёлок лесорубов, отсюда и название. Со временем весь лес на день пути вокруг свели, часть полей расчистили под пахоту, лесорубы кто уехал, а кто переквалифицировался в крестьян. Так и превратился Лесогон из посёлка лесорубов в городок зажиточных землепашцев, в котором осталось много больших и красивых домов, сделанных из крепкого дерева что когда-то росло прямо здесь.
В Лесогоне выскочившая на пару минут Маша наполнила фляги, купила варёной картошки и снова яиц, только теперь сырых. Есть сырые яйца без соли я никак не мог, а вот сама Коробейникова и присоединившийся к ней Глык их всех и выпили одно за другим, оставив мне довольствоваться остывшей картошкой и оставшемся на дне кувшина молоком. Мне вполне хватило.
Уже следующим утром мы должны будем прибыть в Каменск, а пока тёплый вечер плавно перетекал в ночь и катящееся к краю солнце всё пыталось, пыталось, но никак не могло догнать разогнавшийся на перегоне поезд, я решил, что пришло самое время поближе познакомиться со своими спутниками.
Глык снова устроился у двери, разглядывая в щель проклёвывающиеся звёзды. Маша читала, создав у себя над головой сгусток света. К слову, я так не умел. Не в том смысле чтобы не знал способа как можно выплеснуть часть силы вовне и поджечь её, превратив в свет. Наоборот, умение неожиданно ослепить противника яркой, хотя и безобидной, вспышкой не раз помогало мне ускользнуть от стражников его, чтоб ему пусто было, сбежавшего Величества. Но создать ровно горящий, даже не мигающий, поток света при котором можно было бы читать я сходу не мог. Возможно, если бы потренировался
