у нее, как у овчарки. Как вообще можно, что-то уловить в этом сыром аду? – Знаешь, Демьянов, о чем я жалею?
– Наверное об абортах, которые ты делала, даже не оповестив меня? – скалюсь я, с трудом сдерживаясь, чтобы не схватить эту чертову дрянь за шкирку и не отволочь ее под ледяной душ. – Или о том, что мы не развелись, пока я был нищим?
– Почти. Я жалею о том, что тебя не было в той тачке, когда она взорвалась. – шипит моя «любящая» женушка.
– Так давай разведемся. Освободим друг друга, – все я знаю. Знаю, даже, когда с ней произошла эта метаморфоза. Когда она из любимой и любящей превратилась в злобную стерву. Я все знаю, но менять уже ничего не хочу.
– Облезешь, Демьянов, – спокойно улыбается Зоя. А я ничего не чувствую кроме пустоты. Абсолютно. Аж звенит внутри. – Мне не нужны подачки, которые ты мне бросишь, как косточку жучке, при разводе. Я хочу забрать у тебя все. Все или ничего. Так что придется тебе мучиться, дорогой. Я же мучилась, когда ты стал тем, кем стал. А я превратилась в вещь.
– Надо было родить детей, Зоя. Стать семьей, как я хотел. Ты сама создала все, что имеешь.
– Дети? Демьянов, отвали. Развод не получишь. Да ты и сам не станешь подавать на развод. Слишком многое придется менять в жизни. И репутации твоей повредит вся эта бадяга.
– Все ведь можно очень просто решить, – ухмыляюсь я. – Недорого и быстро. Паленый алкоголь, авария, передоз. Ты ведь в курсе, что такое иногда случается с зажратыми суками, потерявшими берега?
– Нет, Ванюша, ты этого не сделаешь. Я слишком хорошо тебя знаю. Так что за курочка так дурно пахнет. Расскажешь?
– Да пошла ты, – выдыхаю я. Она права. Я не смогу ее уничтожить. Потому что мне ее жаль. Потому что я сделал ее такой. Потому что… Черт, я ее ненавижу. – Через час ужин. Я хочу макароны по флотски. Прикажи повару приготовить. И кетчуп. Я хочу чертов поганый кетчуп. Отправь за ним кого-нибудь. И приведи себя в порядок. Давай сохранять хотя бы подобие нормальности.
– Нормальности? Дорогой. Судя по твоим запросам она покинула этот дом вот прямо сейчас, – хихикает Зоя, поднимается с шезлонга, идет вихляясь бедрами. Красивая. Холеная. Элитная кобыла. Даже сейчас вызывает во мне волну извращенного возбуждения. Чертова страшилка Аргентина не годится моей жене в подметки, но от чего-то именно об этой сопле я думаю сейчас. И скобка эта на ее зубах, что я пристал к ней?
Глава 11
Аргентина (Гена)
Съемная квартира дышит «неуютом» и пахнет пылью. Я сняла ее специально, чтобы бы не светить свою уютную родную норку, по которой жутко скучаю. Я мышка норушка. И это моя настоящая сущность. Улыбаюсь, протирая дешевый чужой комод специальной салфеткой для мебели. Вытравить запахи пустоты и казенщины вряд ли мне удастся. Я не собираюсь долго играть с Иваном Ильичом. Думаю, управлюсь за неделю. Да и времени у меня нет особо. И, честно говоря, желания, разводить Демьянова. Он мне…понравился, черт бы его побрал. Он не такой, как все, я это вижу и чувствую, и от этого на душе еще омерзительнее. Я обещала себе стать бездушной стервой, и чудесно справлялась с данным себе словом. А тут…
Вздрагиваю от резкой трели мобильного телефона, несущейся из полутемной прихожей. Номер незнакомый, но я все равно нажимаю на кнопку ответа. Никак не привыкну к новому аппарату, ужасно дешевому, надо же поддерживать созданный мной имидж деревенской лохушки.
– Аргентина Дмитриевна? – звенит мне в ухо женский голос. Ощущение, что мой номер на каждом столбе развесили и теперь звонят все кому не лень. Бюро добрых услуг, блин.
– Слушаю.
– Вас беспокоят из третей клинической больницы. Этот номер указан гражданкой Стрельцовой, как номер для связи.
Сердце пропускает сразу несколько ударов. Мать твою, неужели провокация? Наверняка Леснов таким образом пытается меня выманить. Или реально Динка?
– Ваша родственница находится у нас, состояние средней степени тяжести. Говорить сама она пока не может нормально. Поэтому я вам звоню. Меня зовут… – я не слушаю. Мысли как белки ошалевшие скачут.
– Что от меня нужно? – наконец прерываю я нескончаемую женскую речь, льющуюся мне в ухо через волшебную трубку.
– Вещи сменные, посуда, предметы гигиены. Кормят у нас хорошо, да и есть ваша родственница пока не может нормально. А вот пеленки одноразовые, туалетные принадлежности, пижамки и прочее… Мы свое подкладывали, но финансирование наше сами понимаете, и просто…
– Я приеду, завтра. Сегодня поздно уже, а мне надо еще все купить, – выдыхаю я, отбрасывая чертову тряпку прямо на колченогое чужое кресло. Надо что ли покрывало купить на него, чтобы смотрелось не так омерзительно. А то вдруг гости придут. Гость. Смешно. Я представляю, как будет выглядеть Демьянов в этом склепе и не сдержавшись хихикаю. Он ни за что сюда не явится. Это просто… Это нереально, что я столько думаю о человеке, которому собираюсь разрушить его шикарную жизнь. Он не идет у меня из головы, и это странно и пугающе.
Тихий стук в дверь меня застает, когда я начинаю снимать с себя дурацкий халатик. Такой же серый, как очкастая Аргентина Дмитриевна. Напрягаюсь. Кого там еще черти принесли? Скольжу на цыпочках к двери, прямо в бюстгальтере и удобных трусиках, которые Тина ни за что бы не нацепила на свое восхитительное тело, а вот Гене в них очень удобно.
Глазок на двери есть. Но в проклятом коридоре темно, как в заднице. И функция дверного шпиона оказывается недоступной и бесполезной.
– Кто там? – голос дрожит. Мне и в самом деле не по себе. Никто не может знать, что я сейчас нахожусь тут. Никто, кроме…
– Аргентина Дмитриевна, если вы прямо сейчас мне не откроете, я… Черт, что я сделаю тогда? Может вы подскажете? – слышу я голос своего новоиспеченного начальника. И судя по тягучести интонаций он совсем не трезв. – Я никак не могу придумать страшной угрозы. Эй, вы там еще?
– Там. Точнее тут. Точнее, уходите. И как вы вообще тут оказались и нашли меня? – бубню я, судорожно дергая пальцами дурацкую старомодную дверную цепочку.
– Я тут оказался потому что макароны по-флотски, сварганенные поваром итальянцем – фуфло. Вы же свои еще не все съели, обжора? Открывайте дверь. А то я позову Жору и он вынесет эту хлипкую филёнку. Хотя, я и сам…
– Не надо, – пищу я, наконец справившись с дурацкой цепочкой. Поворачиваю ключ, явно очумев от пришествия великого и ужасного. Надо же, накликала.
– Ого? – Демьянов и вправду пьян. Стоит привалившись плечом к стене. Шикарный самец, одетый по-домашнему в удобные спортивные брюки и фланелевую толстовку, которая ему очень идет. Сейчас он выглядит не как зубастый делец, ломающий через колено всех, кто ему смеет мешать. Сейчас он не на небожителя похож, а на обычного земного полубога. – Слушайте, если вы меня решили сразить трусами из трикотажа, то я польщен. Но, обычно меня встречают дамы в бельишке повеселее.
О, черт. Я совсем забыла что я в неглиже. Боже, этого не было в моем плане. Этого вообще не могло быть ни в каком плане. И как импровизация этот позор так себе идея. Пячусь как рак к чертову комоду, на котором комом свален омерзительный велюровый халат, с молнией через все тело.
– Я вас не звала в гости, – всхлипываю я, путаясь в халате. У меня никак не получается попасть рукой в рукав. И я верчусь на месте, как уродливая голая юла. Скобка, черт. Я ее сняла. Он меня врасплох застал. Это что вообще такое? Он точно знает кто я, иначе зачем весь этот цирк? – И не ждала. И вообще.
– Знаешь, а многие очень хотят, чтобы я пришел к ним в гости. Прямо умоляют.
– Я не из их числа.
– Я уже понял. Ты вообще не любишь гостей? Или выборочно? Давай я тебе помогу одеться. А то при взгляде на твои мощи у меня пропадает
