— Машину мы скоро найдем. — Маэстренжело взглянул на инспектора. — Что вам известно о семье?
Инспектор рассказал, что знал, обращаясь то к фуражке на коленях, то к огромной картине, написанной маслом, справа от головы капитана. Ему вовсе не хотелось говорить об этом сейчас, потому что в голове мелькала лишь вереница не связанных между собой картинок, порой реальных, как неподвижно лежавшие на коленях руки дочери графини, порой существующих только в его воображении, как маленькая золотистая собачка за ставнями палаццо Брунамонти. Что он мог еще сказать?
Но он сказал:
— С семьей надо действовать аккуратно. Между ними нет согласия.
— Согласия никогда не бывает. Вот и не давите на них, — посоветовал капитан.
— Да еще этот частный сыщик.
— Я с ним разберусь, — пообещал Фусарри. Он откинулся назад, взвихрив клубы сизого дыма, и весело взглянул на них. — Теперь я вас вспомнил, — заявил он инспектору. — Мы встречались в доме моего дорогого друга Эуджении, припоминаете?
Капитан уставился на них, изумленный таким свидетельством великосветской жизни инспектора. Потом вспомнил о деле с трупом в ванной, и все снова встало на свои места.
Фусарри, нахмурившись, потянулся за сигарой и направил ее в сторону инспектора:
— Было кое-что еще. Много лет назад. Помните, Маэстренжело?
— Похищение Максвелл. Кажется, это было ваше первое дело. Мы тогда вместе над ним работали.
— Точно. Инспектор подключился немного позже. Девочка была американкой, помните? Кажется, вас задействовали, потому что вы говорите по-английски? Что-то в этом духе?
Инспектор отвел взгляд от его пронзительных глаз и лишь пробормотал:
— Нет-нет…
— Что-то еще. Я вспомню. Точно! — Он вскочил на ноги и спросил капитана: — Вертолеты?
— Группа специального назначения в Ливорно наготове.
— А собаки?
— Они готовы действовать, как только я выясню, где искать.
— А это произойдет?…
— Когда я узнаю, чья это работа. Это обозначит границы территории поиска.
— Правильно. Вам необходимо что-то из ее одежды. Полагаю, это мы можем поручить инспектору. Я поставлю их телефон на прослушивание, а их банковские счета будут заморожены. Я бы хотел получить информацию о размерах этих активов, если следователи смогут это узнать. Кстати, вы не упомянули об организаторе похищения.
— О нем — или о них — мне пока нечего сказать. Но кто бы это ни был, он, безусловно, располагал информацией о финансовом состоянии и привычках семьи. Мои люди уже над этим работают, — сообщил капитан Маэстренжело.
— Думаю, инспектор тоже будет нам в этом полезен, если он собирается нянчиться с семьей. — На секунду его пронзительный взгляд встретился с глазами инспектора, и он произнес: — Я начинаю вспоминать. — Он вновь повернулся к капитану. — Значит, мы ждем, когда похитители свяжутся с семьей. Полагаю, вы скажете, что у вас не хватает для этого людей и что этим должны заниматься детективы, но я пока не привлекаю гражданскую полицию. Раз вы не знаете, где искать, вам, по моему мнению, лучше доверять своей следственной группе.
— Я очень ценю вашу помощь.
— Есть кое-что еще, что вы оцените: я едва ли смогу найти для вас место в прокуратуре. Вероятно, все три пульта прослушивания там будут заняты, поэтому вам лучше находиться в собственном помещении. Извините, конечно. — Он не смотрел ни на кого из них, адресуя свою речь стене.
— Я… — Капитан оказался не в состоянии изобразить благодарность надлежащим образом и сменил тему. — Пресса…
— Мы используем их, а не наоборот. Будьте с журналистами обходительны. Каждый раз, когда общаетесь с ними, подбрасывайте им понемногу подходящей для печати ерунды. Постарайтесь и семью уговорить быть с ними любезными. Может наступить момент, когда газетчики нам понадобятся. Кто может за этим стоять, Маэстренжело? Здесь, в Тоскане, мы находимся на территории, контролируемой сардинской мафией, я знаю. Но кто конкретно? Вы так чертовски осмотрительны, но должны же у вас быть предположения!
— У меня их два. Джузеппе Пудду и Салис. Франческо Салис.
— Оба в розыске?
— Да. Пудду исчез сразу после досрочного освобождения в прошлом году. Салис около трех лет в бегах.
— Завтра рассчитываю на ваш звонок. — Фусарри потушил пятую сигару и вышел.
Капитан открыл окно:
— Ну, Гварначча, что вы думаете?
— Не знаю, как я с этим справлюсь. Если бы не обязанности по охране Палаццо Питти, да еще два моих человека сейчас ищут свидетелей, не явившихся в суд сегодня утром… А тут звонок из прокуратуры… Им кажется, что мы везде успеем. Лоренцини сейчас остался один, и, если что-то случится… — Он замолчал, вспомнив, что это уже случилось.
Маэстренжело так чертовски осмотрителен…
А Фусарри так чертовски стремителен. Во-первых, он слишком быстро говорит, видимо, потому что он с севера. Во-вторых, отличается чрезмерным свободомыслием и плевать хотел на установленные правила. Инспектор знал, что Маэстренжело это не нравится. Свободомыслие, по мнению капитана, — один из смертных грехов, причем отнюдь не последний. Взять хотя бы эту ситуацию с прослушиванием телефона. По правилам прослушивание следует вести в прокуратуре, а это означает делить комнату с тамошними сотрудниками, которые всегда готовы вмешаться, а потом присвоить себе чужие лавры. Мало кому это приятно, но правила есть правила. И лишь одному Фусарри на всем белом свете могло взбрести в голову предложить Маэстренжело заниматься прослушкой не в прокуратуре, а у себя, в главном управлении! Неслыханное попрание традиций!.. Капитан согласился, потому что от настолько соблазнительной перспективы слишком трудно было отказаться. Он даже потерял дар речи. Фусарри как никто умел лишать людей дара речи. А его предложения по работе с прессой?! Порекомендовать капитану подбрасывать прессе — как он там выразился? — «подходящую для печати ерунду»! Да кто же не знает, что журналисты Флоренции прозвали капитана Маэстренжело «Могила». Какая там еще подходящая ерунда! Разумеется, инспектор и сам бы не стал этим заниматься. Какого дьявола он должен разбираться, какая ерунда подходит для печати? Ну нет, пусть сами решают, что им публиковать, как всегда это делали. Вот разве что брат и сестра Брунамонти что-нибудь им подкинут, например фотографии и тому подобное, хотя после краткого знакомства с сестрой Гварначча с трудом мог представить, что она шепчется с репортерами. Возможно, брат, если он надумает сотрудничать…
«Совершенно очевидно, — сказал капитан, — что за этим делом стоит некий похититель-профессионал, который скрывается от правосудия. Новый закон превратил похищение в трудоемкий процесс, в нем сейчас остались только специалисты высокого класса. А профессионалы не падают с неба, их деятельность известна, существуют досье, поэтому их можно выследить, если они, конечно, совершат промахи. Думаю, это дело затеял один из двух преступников, находящихся в розыске, у каждого своя группа сообщников и, самое главное, собственная территория, где можно не рисковать». Что ж, к мнению капитана полезно прислушаться.
