— Надо будет знакомцев Мироновича отыскать и порасспросить, долго ли они языки на Невском чесали, — заметил Гаевский, отпустив извозчика.
— А я о другом подумал, — ответил Иванов, — Видишь, подъезд к дому очень неудобен. Надо бы на конке проехать.
— Извозчик всегда быстрее конки.
— Ну да, ну да, — покивал Иванов, — только русские не зря говорят: прямо короче, а в обход быстрее. Так что обратную дорогу проделаем на конке.
На Болотной Миронович жил в большом доходном доме, занимая просторную квартиру во втором этаже по парадной лестнице. Осмотрев дом снаружи, сыщики отправились за квартальным надзирателем и сначала порасспросили его о Мироновиче. Квартальный ничего толком сказать о ростовщике не смог, что само по себе было и неплохо; с его слов стало ясно, что Миронович не напивался, не буянил, никогда не шумел, столкновений с полицейской властью не имел.
Затем, в сопровождении квартального сыщики направились в квартиру ростовщика.
Как оказалось, вместе с ним проживала мещанка Мария Фадеевна Федорова и двое их детей. По всему было видно, что в доме царит достаток и жизнь в нём течет сытая и упорядоченная. Мария Фадеевна была ещё молодой и притом весьма привлекательной женщиной, о таких говорят — «бабенка в соку» — она была пышнотела, румяна, имела прекрасную кожу. По — видимому, её нисколько не тяготило положение неофициальной жены, она выглядела и вела себя как настоящая купеческая жена. Пригласив визитёров из полиции к столу в большой зале, она кликнула прислугу, девочку Машу:
— Сбегай в дворницкую за самоваром. И Надежде скажи, пусть сладости несёт: пастилу, зефир, пряники, господа чай будут пить!
Маша, нескладный подросток с лицом сплошь усеянном канапушками, со всех ног помчалась исполнять приказание, и через пару минут самовар уже дымил на столе, уставленном раной снедью.
— Угощайстесь, господа, у нас чай особенный, с липовым цветом. А вот и варенья накладывайте: брусничное, малиновой, вишня, — хозяйка услужливо подвигала к гостям узорные стеклянные вазочки, — Хотя, что же это я? Сейчас по рюмашечке коньяку сделаем.
— Нет — нет, мы коньяку не будем, — моментально отозвался Гаевский, — у господина Иванова изъязвления желудка, а у меня полипы на гортани… но вот господину квартальному надзирателю, пожалуй, рюмашечку можно.
Квартальный, явно смущенный тем обстоятельством, что сыщики отказались выпить, тоже принялся отнекиваться, но Гаевский его остановил:
— Ты не артачься, выпей. Мы с господином Ивановым в окно будем смотреть, скажем, что ничего не видели.
Квартальный явно не понимал манеры Гаевского шутить с серьезным лицом и потому терялся.
— Да я уж знаю — знаю вашу службу полицейскую. — с улыбкой отозвалась Фёдорова, — Мой Иван Иваныч тоже в полиции послужил изрядно. Неплохое место. Впрочем, человеку с головой везде будет тепло, правда ведь? А коньяк, кстати, очень хорош, Иван Иванович в нём толк знает…
На столе появился хрустальный графин с полуштофом жидкости чайного цвета.
— А в каком чине ваш муж вышел в отставку? — поинтересовался Иванов.
— Ой, этого я вам точно не скажу. Но форма ему оченно даже шла к лицу. Вы его видали? Он собой мужчина представительный. — женщина говорила охотно, как человек, нашедший, наконец, благодарного слушателя.
— Хороша у вас квартира, Мария Фадеевна, — начал издалека Гаевский, — А сколько платите?
— Пятьдесят пять рублёв и за полгода вперёд, тогда домовладелец даёт хорошую скидку, — отозвалась Фёдорова, — Мы с Иван Иванычем живём на этой квартире всего — то год с небольшим, а до этого жили на Невском, там сейчас касса ссуд. Это вообще — то было моё помещение, батюшкино наследство, но Иван Иваныч говорит, давай откроем ссудную кассу, место проходное, Невский проспект, вокзал неподалёку, публика богатая ходит… Что ж, вот и открыл. А и то сказать — предприятие доходное, надежное! Не прогадали!
— Хороший доход даёт касса? — подкинул новый вопрос Гаевский.
— Да, хороший. Нам на жизнь хватает. Не бедствуем.
Сказанное было правдой. Во всем облике этой квартиры, с ее парчовыми гардинами, хрусталём в полированной горке, зеркалах в оконных проёмах, столовом серебре, с которого хозяйка потчивала гостей, ощущались сытость и полное довольство жизнью.
— А что, касса требовала много сил? — не унимался Гаевский.
— Как и всякое серьёзное дело. Сначала сами вертелись, потом Иван Иваныч нанял приказчика, и стало полегче. Но все равно он целыми днями там пропадал. Уедет, бывало часов в полдевятого утра, а приедет — уж ночь на дворе, часов в 10, а то и 11 вечера.
— А вчера он во сколько вернулся?
— Да так же, в 10 с хвостиком. Мы уже отужинали. Я Машку за самоваром в дворницкую послала. Он переоделся в халат, обувь переменил и вышел к столу. Я еще чуток с ним посидела, да и спать пошла, а он тут еще оставался, чай пил, с Машкой разговаривал.
— Вы уж меня извините, Мария Фадеевна, что в душу лезу, — с улыбкой проговорил Гаевский, — но раз уж заговорили об Иване Ивановиче, так скажите: он с прислугой добрый человек? не обижает домашних — то?
— Не — ет, не обижает. Не та у него натура. Строг, конечно, требует чтоб лишних свечек не жгли, да хозяйство чтоб разумно велось — так на то ж он и хозяин дома! А детям и гостинцев всегда привезет, и меня не забудет. Слова плохого о нём никто не скажет.
— А вы знали Сарру, дочку приказчика?
— А на что она мне? Я в кассу не езжу, в дела мужа не суюсь. Слышала, что убили ее. Жалко, конечно, девочка ещё совсем была.
Гаевский стрельнул глазами на Иванова. Последний, сидевший до того с отсутствующим видом, мгновенно оживился.
— А от кого Вы это слышали? — спросил Иванов.
— Так Иван Иваныч заезжал домой пообедать и рассказал, как кассу ограбили. И про дочку Беккера тоже. Дело — то такое… как смолчать!
Сыщики мгновенно переглянулись.
— А когда же это он приезжал? — поинтересовался Иванов.
— Да недавно, часу ещё не прошло. Похлебал зелёного супа без хлеба и даже не прилёг после обеда, умчался куда — то. Сказал, что дело, видно, на месяц — другой придётся прикрыть, пока касса будет опечатанной стоять. Поехал в газету объявление давать о досрочном возврате залогов. Видимо, это необходимо.
— Да, таков порядок. Касса не сможет какое — то время работать и залоги следует предложить клиентам досрочно выкупить, — кивнул Иванов, а потом неожиданно перескочил на другое, — Скажите, а как Вы время определяете?
— Так вот же ходики, на стене висят.
— И Вы пришли в эту комнату и на них посмотрели, когда Иван Иваныч вчера вернулся?
— Да нет, — смущенно отвела глаза Мария Фадеевна, — я вчера на них и не смотрела вовсе. Просто знаю, что все было, как обычно, как каждый вечер бывает. Вот и все.
