тесно ему на рояле и как не точна здесь передача нужного звука... И вот еще о близости К. К. Сараджева и А. Н. Скрябина: чрезвычайно интересовали Скрябина колокола; он много им отдал внимания и в 1913 году записал торжественный колокольный звон.
В 1930 году к Константину Соломоновичу явились два американца с предложением его сыну, «мистеру Сараджеву», поехать в Соединенные Штаты, заключив контракт на год. Они обещали построить ему в Гарварде звонницу, закупив нужные ему колокола в СССР, и он будет давать колокольные концерты. Они слышали его звон, восхищены — ведь это целая симфония на колоколах! Котик согласился на это предложение.
Вот в эти месяцы я не видела Котика — он исчез; как я позднее узнала, он был предельно занят отбором колоколов, закупаемых Америкой для будущей звонницы.
Нелегко было оформить столь необычное путешествие: немало времени заняло получение соответствующих документов.
...И Сараджев выезжает в Америку, везя свой звон, который зазвучит на территории Гарвардского университета, куда стекутся толпы чужеземцев — слушать советского звонаря!
В 1975 году через музыканта Л. Уралову-Иванову я встретилась с его родными: братом Нилом, женой брата Галиной Борисовной (урожденной Филатовой) и сестрой моего героя Тамарой. От них узнала, что делал Котик в поздние годы: он писал свою книгу «Музыка — Колокол».
Увы, семья жила в разных городах, Котик умер в Москве в 1942 году, а родные его жили в Ереване, где их отец, Константин Соломонович Сараджев, был назначен ректором консерватории. Военные события, переезды... Старания брата и сестры сохранить книгу Котика не увенчались успехом. Попавшая в руки чужих людей, не понимавших ее ценности, она не сохранилась, но то, что удалось получить родным, они сберегли: разрозненные листы последней главы книги, отрывочные черновики заключительной главы, носившей название «Мое музыкальное мировоззрение»...
«Я сознаю и чувствую, что мировоззрение звуковое мое необходимо для музыкальной науки будущего. Но, к великому моему горю, я не вижу, чтобы кто-нибудь мог понять меня. Непонимание это основано на моем чрезвычайном музыкальном слухе, который я могу доказать только игрой на колоколах, что я и делаю, и люди идут, и слушают, и восхищаются — так она непохожа на обычный церковный звон......Только колокол в своей звуковой атмосфере может выразить хотя бы часть величественности и мощи, которая будет доступна человеческому слуху в Будущем. Будет! Я в этом совершенно уверен...»
Смолкла жизнь звонаря, написавшего нам страницы о своем музыкальном мировоззрении. Смолк его колокольный звон. Но до сих пор еще живет молва: «Когда звонил Сараджев, в ближайших домах открывались окна, люди бросали все и слушали, завороженные,— так он играл...»
«Со старинной сказкой схожи...»
Профессор МГУ, доктор искусствоведения Виктор Михайлович Василенко до 1983 года был известен широкому кругу как один из крупнейших специалистов в области декоративно-прикладного искусства. Лишь немногие знали, что он всю жизнь пишет стихи, что Анна Ахматова, наша замечательная поэтесса, некогда подарила ему сборник с символическим названием «Подорожник» и с надписью «Виктору Василенко с верой в его стихи».
И вот в 1983 году 78-летний профессор, автор двухсот с лишним научных работ, опубликовал первую поэтическую книжку — «Облака». Она была замечательно принята и читателями, и поэтами, и критикой. Даже сам Александр Иванов, известный пародист и ведущий телепередачи «Вокруг смеха», прислал Василенко сборник своих литературных пародий и с несвойственной ему мягкостью написал на титульном листе: «Виктору Михайловичу Василенко — одному из немногих Поэтов, с которыми я встретился».
Сегодня такая встреча ожидает и вас. Предлагаем вашему вниманию несколько стихотворений В. М. Василенко, посвященных глиняной и деревянной игрушке, этим забавным творениям народных мастеров.
МОИ ИГРУШКИ
Со старинной сказкой схожи,
появились предо мной:
их рога на ель похожи,
цвет их — желтый, голубой,
темно-красный и зеленый!..
Стройный козлик и олень
забавлять меня готовы,
быть со мною целый день.
На столе моем охотно
отыскали уголок,
за моей следят работой,
чтобы я устать не мог.
И рога у них большие!
Глаз нельзя от них отвесть.
Удивительно живые —
не попросят лишь поесть.
ГОРОДЕЦКИЙ РАСПИСНОЙ ВОЗОК
XIX век
Тройка черных и сильных коней,
расписная и деревянная!
Городецкий мастер над ней
помудрил, трудясь неустанно.
И возницы,— всмотритесь,— стоят
величавые, стройные девы:
и прямы и суровы, глядят
на дорогу, на лес, на посевы.
Удивителен малый возок.
Не возок, такое приснится,
он украшен цветами, высок,
и на нем намалевана птица.
Три богини земной целины
и воды, и великого неба
в колеснице изображены
обещаньем достатка и хлеба.
Вот и едут они на возке,
на божественной колеснице:
кони-звери бегут налегке,
и парит темно-синяя птица.
ТРОИЦЕ-ПОСАДСКИЕ ИГРУШКИ
Первая половина XIX века
Опершись рукой на шашку,
излучающую жар,
из обычной деревяшки
сделан мастером гусар.
Мастер в Троицком посаде
жил сто лет тому назад,
и игрушки хлеба ради
вырезал он для ребят.
На мундире эполеты —
загляденье! Неспроста
величав и разодет он
в разнозвучные цвета.
Ну а рядом с ним — в тюрбане,
с ярко-розовым пером
и с узорами на ткани —
дама в темно-голубом.
Хороши, округлы лица!
А за ними век иной,
вырисовываясь, снится
ослепительно живой!
ИГРУШКИ ИЗ ДЕРЕВНИ ВЫРКОВО
Деревня Вырково, вблизи Рязани.
Луга, поля некошеной травы.
Какая свежесть утреннею ранью
и в небе бесконечность синевы.
В деревне из веселой мягкой глины
крестьянки лепят утиц и коньков,
с далеких дней идет их труд старинный,
коньки их прыгают без седоков.
