Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 101
уборки урожая были отданы под суд 96 председателей колхозов и 22 бригадира[101]. Подобные примеры в большом количестве сохранились в различных документах.
Внешним отражением прочности позиций региональных секретарей было распространение их мини-культов. Так, в проекте постановления «Об ошибках первого секретаря ЦК КП(б) Казахстана т. Скворцова», подготовленном в марте 1943 года в организационно-инструкторском отделе ЦК ВКП(б), говорилось: «В Казахстанской парторганизации установилась неправильная практика, когда руководители парторганизации вместо того чтобы в своей деятельности руководствоваться решениями партии и ЦК КП Казахстана, выдвигают на первый план личные указания т. Скворцова». На местах принимались решения «о реализации указаний т. Скворцова», проводились партийные дни по изучению его речей. В газетах публиковались приветствия и рапорты в адрес Скворцова и его ответы[102]. О схожей ситуации в Новосибирской области докладывал в ЦК ВКП(б) уполномоченный КПК. Он писал, в частности, о распространении в области следующих характерных бюрократических формул: «Ваши указания, Михаил Васильевич[103]», «Вы проявили ко мне отеческую заботу» и т. д.[104] В Туркмении чиновники называли республиканского первого секретаря ЦК КП(б) М. М. Фонина «хозяином»[105]. Частыми были жалобы на грубость первых секретарей, единоличное решение ими в обход бюро различных вопросов и т. д.[106]
Важным источником влияния секретарей являлась их опора на институты партийной власти. Помимо подчиненности наркоматам и ведомствам, предприятия находились под контролем партийных комитетов. В годы войны вмешательство партийного аппарата в оперативное руководство экономикой усиливалось. «Многое делалось через аппарат ЦК партии, авиационные отделы, секретарей обкомов, парторгов ЦК партии на заводах. Если нашим заводам недоставало металла, древесины, химикатов, материалов, комплектующих изделий и прочего, работники ЦК партии непосредственно обращались к соответствующим предприятиям, требовали во что бы то ни стало выполнить те задачи, которые стояли наиболее остро. Работники отделов ЦК могли обратиться к кому угодно, минуя наркомов или руководителей соответствующих хозяйственных управлений, непосредственно к партийным организациям и хозяйственникам, прямо к тому или иному коммунисту», — вспоминал нарком авиационной промышленности А. И. Шахурин[107]. Это свидетельство подтверждается документами аппарата ЦК ВКП(б)[108].
В Москве региональные секретари могли действовать как через государственную (СНК, наркоматы), так и через партийную (аппарат ЦК ВКП(б)) вертикали управления. Это повышало их значение как исполнителей директив центра и посредников в согласовании различных межведомственных интересов. Вмешиваясь в сферу компетенций ведомств, они нередко обращались в случае конфликта за поддержкой в партийные инстанции и получали ее. Так, 26 января 1943 года член ГКО Л. П. Берия направил в адрес Новосибирского обкома телеграмму, в которой указывал, что Кемеровский горком партии нарушил постановление ГКО СССР, запрещающее изымать кадры и транспорт у строительных организаций, занятых на важных объектах. Более того, Кемеровский горком объявил выговор одному из хозяйственных руководителей, поскольку он сопротивлялся таким изъятиям. Берия «просил» (именно так сказано в документе) отменить решение Кемеровского горкома и вернуть рабочих. Однако и два месяца спустя рабочие возвращены не были, о чем нарком по строительству С. З. Гинзбург сообщил в ЦК ВКП(б). Работники ЦК встали на сторону кемеровских властей. Находившийся в командировке в Кемерово заведующий отделом по строительству Управления кадров ЦК сообщил в Москву, что согласен с соображениями местных руководителей[109]. Несмотря на то что речь шла о нарушении постановления ГКО, право региональных властей на самостоятельные действия во имя выполнения приоритетных задач в данном случае было подтверждено.
Укрепляя свои позиции, местные руководители, как и в прежние годы, старались избавляться от независимых контролеров, перекрывать каналы информирования Москвы. Особенно ожесточенные столкновения на этой почве происходили между руководителями регионов и уполномоченными Комиссии партийного контроля (КПК при ЦК ВКП(б)) — важной инстанции, постоянно действующей на местах[110]. В конце 1942 года конфликт между первым секретарем и уполномоченным КПК вспыхнул в Казахстане, летом 1943 года — в Мурманской области, весной 1944 года — в Тамбовской области, осенью 1944 года — в Чувашии, в начале 1945 года — в Красноярском крае[111]. Жалобы секретарей в Москву содержали стандартный набор обвинений: уполномоченные КПК не помогают работать, а занимаются интригами; посылают доклады в Москву, не информируя местные власти; пытаются поставить себя над партийными органами. Первый секретарь Чувашского обкома в сентябре 1944 года писал, что уполномоченный КПК «относится к обкому с начальствующим высокомерием как к нижестоящему органу. В таком же духе он воспитывает свой аппарат»[112].
Острыми были конфликты между местными руководителями и некоторыми уполномоченными ГКО СССР. Они свидетельствовали об уверенности секретарей в своих силах. Так, первый секретарь Свердловского обкома В. М. Андрианов в ноябре 1942 года публично заявил уполномоченному ГКО по лесозаготовкам, что ему, Андрианову, «никто не имеет права приказывать, кроме тов. Сталина», и что приказы уполномоченного он будет игнорировать. Все это, как жаловался уполномоченный ГКО в Москву, сопровождалось «оскорблениями по моему адресу»[113].
Исход подобных конфликтов целиком зависел от позиции Москвы. Как показывают документы, центральные власти не спешили защищать своих представителей. Пока не удалось выявить ни одного случая, когда кто-либо из руководителей регионов пострадал в результате столкновений с уполномоченными центра. Вместе с тем противоположные примеры в документах зафиксированы. Так, предупреждение о неправильном поведении получил уполномоченный КПК по Мурманской области. Был отозван уполномоченный КПК по Тамбовской области. Готовился отзыв уполномоченного КПК по Чувашии[114]. В начале 1944 года в пользу местных властей завершился их конфликт с уполномоченным ГКО по лесозаготовкам в Архангельской области[115]. Хотя мы и не располагаем какой-либо статистикой, позволяющей сравнить практику разрешения аналогичных конфликтов в довоенный и военный периоды, есть основания предполагать, что в годы войны центральные власти были более склонны поддерживать «единоначалие» в регионах и одергивать своих слишком активных представителей.
В таких условиях уполномоченные и контролеры в регионах могли действовать по нескольким сценариям. Первый — неукоснительное выполнение своих функций и неизбежные конфликты с местными властями, последствия которых было трудно предусмотреть. Второй — балансирование между требованиями центра и местными интересами, приспособление к правилам игры региональных команд. О существовании первого сценария мы знаем благодаря открытым конфликтам. О широком использовании второго сценария свидетельствует то, что такие конфликты были сравнительно немногочисленными.
В конечном счете отмеченное укрепление позиций местных руководителей было и следствием, и одновременно предпосылкой локализации оперативного управления в чрезвычайных условиях войны. Локализация (относительная административная автономность региональных властей) как важный элемент децентрализации
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 101
