у вас никогда не было проблем с костюмами. Надеюсь, на площадке хотя бы было тепло.
Мадлен. Да, спасибо, топили хорошо. Но вы совершенно правы: я никогда не нуждалась в париках и бесформенных платьях, чтобы скрыть недостатки фигуры. Что ж, не всем быть баловнями судьбы…
Сюзанна. Баловнем быть неплохо, не спорю. Если не добалуешься до чего-нибудь этакого…
Мадлен. Ну, вам об этом лучше знать. Вы ведь уже лет с двадцати превратились в…
Аббат Сен-Фре (с пеной на губах). Заткните свои нечистые пасти, вы, жалкие суккубы! Начинается!
Сюзанна. Да что же это делается? Двум подружкам уже и поболтать нельзя! (Оборачиваясь к Фердинану.) Кстати, ты не знаешь, а этот-то что забыл в "Святом Луке"? Он что, снимался в кино?
Фердинан. Нет, но он схлопотал выговор от начальства за то, что занимался "пропагандой легкого искусства". Он наряжался доном Камильо[7], приходил в церковь и начинал стращать всех Апокалипсисом. Его приняли сюда как актера-любителя.
Сюзанна (восхищенно). Ну, силен мужик!
Фердинан (краснея). Э-э… Мадлен! А у вас, случайно, не сохранилось… э-э… кассет с вашими фильмами?
Внезапно — раздается — оглушительный — грохот; и в зале появляется пришелец-каннибал, который держит на поводке морское чудовище теплее.
Вторник 20 апреля, 20.00 — улица Муфтар
Здесь мы сделаем двухчасовую паузу, что позволит нам избежать эпохального описания кормления Зои, достойной пера Гомера сцены ее купания и исполненной пафоса повести о том, как ее укладывали в постель, после чего Феликсу и Софи оставались сущие пустяки — убаюкать ребенка, чтобы он заснул. Затем они могли — на выбор — предаться плотским безумствам или всхрапнуть перед теликом.
— Кто сегодня рассказывает Зое сказку? — спросил Феликс.
— Давай я. Потом ты споешь колыбельную, а потом мы вместе покажем ей кукольный театр.
— До или после второй сказки?
— До.
— А тебе не кажется, что мы с этими штучками-дрючками идем у нее на поводу?
— Нет, не кажется. Просто надо следить, чтобы она не слишком к ним привыкла, вот и все. Ты что, не слышишь? Телефон! Возьми трубку. Наверное, это Эмиль Гаригет. Звонит тебе с того света, чтобы поблагодарить за прекрасные отзывы в твоем последнем блоге.
— Для тебя нет ничего святого. Порой ты меня удручаешь.
— Скажите пожалуйста, обиделся! Ладно, сними трубку, а я пошла к Зое.
Она уже с воодушевлением рассказывала про то, как "в некотором царстве, в некотором государстве, во дворце, построенном из переработанных отходов, жила-была принцесса по имени Зоя, которая очень любила экологию", а Феликс только добрался до телефона.
— Дом Зака, укротителя диких детей, — гаркнул он в трубку.
На том конце провода повисла напряженная тишина. Затем послышалось покашливание и, наконец, человеческий голос:
— Это Исидор Будини.
— А! Добрый вечер! Как поживаете?
Молчание.
— Месье Будини? Вы еще здесь?
— Я прочитал ваш сценарий.
— Ну и? Знаете, я тут подумал насчет каннибалов и пришел к выводу, что…
— Можете прийти ко мне в контору завтра утром, в одиннадцать? — перебил его Будини.
— Могу… А что случилось? У нас проблема?
Молчание.
— Да. Серьезная проблема.
Отрывок из сценария "Приют страха"
ДОМ ПРЕСТАРЕЛЫХ/ПАРК — УЛИЦА. ДЕНЬ
Солнечный день в "Приюте Святого Луки". Пациенты обедают на террасе под большими зонтиками. Трапеза проходит в молчании. Все угрюмо-сосредоточенны. В меню сегодня бифштекс, который надо жевать. А с этим не шутят.
Чуть в стороне профессор Шлокофф. На нем парусиновая шляпа, из-под которой по лбу стекают крупные капли пота. В руках он теребит набитое соломой чучело морской свинки. Вместе с ним за столом сидит Эрнест Галашю — следователь по делу о без вести пропавших.
Профессор Шлокофф. (По его лицу беспрестанно пробегает нервный тик.) Новости есть? Как продвигается следствие?
Инспектор Галашю (поглаживая ус). Трудно собрать свидетельства очевидцев. Половина ваших пациентов не слышит моих вопросов, вторая половина их не понимает.
Профессор Шлокофф. Это очень пожилые люди. С ними нужна мягкость.
Инспектор Галашю. По поводу мягкости. Зачем вон тот альбинос в сутане колотит палкой свою запеканку? Вон, посмотрите!
Профессор Шлокофф. Да, я вижу. Это аббат Сен-Фре.
Инспектор Галашю. Он вылил мне в лицо стакан воды и велел убираться назад, в ад. По-вашему, это нормально?
Профессор Шлокофф. Приношу свои глубочайшие извинения. Мне следовало вас предупредить…
Инспектор Галашю. А вон та бабуля?
Профессор Шлокофф. Которая? Та, что только что стащила банан, а теперь прячет его в лифчик?
Инспектор Галашю. Нет, другая. Которая не дает своей соседке есть. Видите? Та подносит вилку ко рту, а эта пихает ее в бок.
Профессор Шлокофф. Ах эта? Это Сюзанна Борниоль.
Инспектор Галашю. Знаете, она так на меня налетела. До сих пор колено болит. Если я правильно понял, она приняла меня за Альфреда Хичкока. И страшно ругалась, что я вырезал ее при монтаже.
Профессор Шлокофф. Да, они в этом возрасте любят пошутить. Своего рода возвращение в детство.
Инспектор Галашю. Так вот, повторяю свой вопрос. Я уже переговорил со всеми вашими психами или мне нужно подкрепление, чтобы продолжить следствие?
Профессор Шлокофф. Право же, я очень сожалею. Я попробую объяснить ситуацию нашим постояльцам и призову их к сотрудничеству.
Инспектор Галашю. Вы что, собираетесь рассказать им правду?
Профессор Шлокофф. О нет, это вызвало бы всеобщую панику. Пока будем придерживаться версии исчезновений.
Инспектор Галашю. Все равно они рано или поздно узнают.
Профессор Шлокофф. Лучше поздно, чем рано.
А в это время в Кнокке-ле-Зут…
Г-н Юбер С. положил книжку на колени, выпил рюмочку коньяку и задумчиво уставился на полки книжного шкафа, тесно заставленные томами библиотеки "Плеяды". Он прочел две главы романа "Серия Зет" и пребывал в растерянности. Персонажи, обстоятельства — все казалось ему каким-то утрированным. А г-н Юбер С. всегда повторял: "Смех без причины — признак дурачины".
Разумеется, он отлично понимал, что со времен Флобера романный жанр довольно сильно видоизменился, но эти престарелые эротоманы, эти фильмы, которым место на помойке… Да уж, прочти все это мадам Бовари, наверняка еще раз покончила бы с собой. Впрочем, по зрелом размышлении г-н Юбер С. решил проявить природную снисходительность и продолжить чтение романа.
Мы горячо благодарим его за доброту.
21/2
(Потому что это очень короткая глава. У нее даже названия нет — не заслуживает)
Среда 21 апреля, 11.00 — Рюнжи
Почему Будини говорил по телефону таким замогильным голосом? Почему вызвал его к себе
