как, но она умудрялась сочетать несочетаемое. И была завсегдатаем всяких барахолок и сэконд-хэндов. Часть вещей она потом еще перешивала, украшала пуговицами, стразами, вышивками и прочей ерундой, которая делала одежду немного «эпатажной» и «запоминающейся».
Но это, исключительно выражаясь словами Ники.
А как по мне, это больше походило под описание «странной» и периодически «вырви глаз». И глаз этот, кстати, нервно сейчас дернулся при виде того количества пришитой бахромы по всему периметру штанов, которая шевелилась при каждом шаге и создавала весьма странную иллюзию…развивающейся рыжей шерсти по ветру.
— Это винтаж, милочка, — подруга не реагирует на мой подкол, — но ты до этого не доросла, как и до того, чтобы дерзить тете Нике. Нет, Варь, я серьезно, все в порядке?
— Да просто не выспалась, — говорю ей ту же полуправду, что и маме.
— Тогда я отдам тебе свой двойной эспрессо, судя по всему, тебе он нужнее.
Вообще-то я ненавидела этот вид кофе из-за его ядреной крепости. Но сейчас Ника попала в самую точку и мне нужно взбодриться. У меня сводит зубы от терпкости и температуры напитка, но я выпиваю все содержимое до дна по дороге на лекции.
Учеба и решение вопросов по ней отвлекают от тяжелых мыслей. Я почти не думаю о случившемся, я почти не чувствую той разбитости, которая преследовала меня с утра. Но ровно до того момента, когда мы с Никой не оказываемся у бассейна, куда мы записались на дополнительные занятия. Мы обсуждаем какую-то новую сплетню и тут на меня накатывает дурнота. В висках простреливает резкая боль и я зажмуриваюсь. При этом четко ощущаю, что мир вокруг меня кружится, словно меня засунули в центрифугу. Теряю равновесие и под вскрики девочек приземляюсь на четвереньки. Наверно, это больно. Колени точно пострадали. Но этого я не чувствую. Меня прошибает волна жара, а затем становится очень холодно. Но это от того, что меня прижимают к мокрому и холодному телу. Еле могу заставить глаза открыться и отмечаю, что какой-то незнакомец несет меня куда-то на своих руках.
— Что с ней? — доносится голос.
— Стало плохо у бассейна, — рапортует парень.
— Поворачивай направо, там медицинский блок, — слышится команда и меня продолжают транспортировать в указанном направлении.
— Голова… — стону в надежде, то меня хоть кто-нибудь да поймет.
— Болит? — Судя по всему, Ника рядом.
В ответ лишь могу сжать не то ее руку, не то чью-то еще. А затем меня укладывают на твердоватую поверхность. И из груди вырывается вздох облегчения. Особенно, когда кто-то задергивает шторы и комната становится не такой яркой. Меня ощупывают, трогают руки и ноги. Но стоит чьим-то пальцам коснуться лба, как я снова морщусь. Через мгновение мою голову снова аккуратно приподнимают и в губы толкается сначала горькая пилюля, а затем стакан с прохладной водой.
— С ней точно все будет в порядке? — слышится нервный голос подруги.
— Судя по всему, у нее вспышка мигрени. Сейчас таблетка подействует и все будет нормально. Просто не дергайте ее и дайте отлежаться в темноте с тишиной. — Отвечает ей наша медсестра Маша.
— Я останусь здесь пока ей не полегчает.
— Не нужно. В мои обязанности входит контроль и забота над всеми, кому стало плохо. К тому же, я сама страдала этой заразой на протяжении многих лет и как никто, знаю лучшие методы, чтобы снять острый пик боли.
— Вы уверены?
— Иди к остальным ребятам, я разберусь со всем сама.
— Раз уж вы так уверенно говорите, — Ника неохотно сдается, — что ж, будь по-вашему. Приходи в себя, Варь, скоро увидимся.
Не успеваю я смириться с тем, что остаюсь в компании медсестры, как прохладные пальцы касаются сначала моего лба, а затем и висков. Легкими, круговыми движениями, подушечки пальцев порхали по моей голове. Затем они куда-то делись, но лишь на чуть-чуть, а потом в воздухе появился легкий запах какого-то эфирного масла. Тишина, темнота, нехитрые манипуляции и полное отсутствие каких-либо раздражающих факторов все же сделали свое дело. От всего этого в совокупности с обезболивающим, боль постепенно угасла. В теле появилась тяжесть. А учитывая тот факт, что ночь выдалась неспокойной со всеми этими кошмарами, сон медленно забирал меня в свои объятия. Но я сопротивлялась. Мне так сильно почему-то хотелось сказать хоть «спасибо» своей спасительнице, что я с трудом, но разлепила веки.
Да, это была Маша. Чудесный человек. Я даже прониклась к ней симпатией. Но лишь до того момента, как она отвернулась ко мне спиной перед небольшим столиком. И вот тут, меня снова прошиб пот.
Но не от отступающей мигрени. А от ужаса.
Я видела ее спину и то, что отсутствует верхняя одежда. А вместе с ней и вся кожа. Как будто кто-то взял и срезал все, явив на обозрение все органы. Которые просвечивались сквозь ребра и свисали там, где их ничего не удерживало. А плоть рваными кусочками обрамляла все это так, словно я смотрела на картинку в рамке.
Моргаю.
Что за бред?
Галлюцинации или сон?
Что-то точно из этого. Потому что белокурая девушка никак не могла превратиться вот в это… эту сущность без спины с зелеными длинными волосами. Оно что-то бормотало, копошась в ящиках.
Приоткрываю глаза, чтобы еще раз на нее взглянуть и удостовериться в том, что вижу, как она резко оказывается передо мной. Лицом к лицу. От нее несет тиной и с волос стекают капельки, которые падают на мою кожу.
— Каково тебе видеть нас? — задает она странный вопрос.
Но я не успеваю ей ничего ответить.
Моя психика решила, что с меня довольно.
Спасительная темнота приходит очень быстро и я отключаюсь.
Глава 9. Сейчас
— Естественно, когда я пришла в себя, — хмурюсь, рассматривая мелькающие незнакомые улицы и здания за окном, — все было нормальным, как и прежде. Без какого-либо намека на сверхъестественное. Тогда я списала все на переживания и реальный недосып.
— Странно слышать это от тебя, — Егор на секунду отвлекается от вождения. Улавливаю боковым зрением то, что он
