погасшее под действием Хлада. Драка? Стихия проявила интерес, желая выплеснуться вовне в форме всепожирающего могильного холода.
Пришлось приложить усилия, чтобы задавить порыв атаковать подходивших людей.
Проклятье, может это и впрямь одержимость? Что за хрень? Именно игрушка Голицыных взорвалась на выставке в Сибирске. Может это подсознательная реакция?
— Не дергайся, я разберусь, — что-то почувствовав прошептала Юлия.
Я мрачно кивнул. Нет ничего хорошего в отсутствии контроля собственных порывов. И неважно с чем это связано. Бросаться на людей просто так, как минимум признак дурного тона. Подумал и хмыкнул. Нашел, о чем переживать.
Необходима самодисциплина, и тренировать ее надо, как тело, иначе ничего не получится.
— Так что насчет небольшого поединка? — спросил парень подходя ближе.
Черноволосый, худощавый, с ястребиными чертами лица, он двигался плавно, не уступая в легкости движений Юлии. Его спутница — такая же черноволосая девица, чуть выше среднего роста, осталась позади.
— Давно не валялся в грязи, Гриша? — довольно грубо осведомилась Юлия.
Как ни странно, парень обращение проглотил, только лицо прорезала кривая ухмылка.
— А ты все такая же злобная стерва, — спокойно произнес он, останавливаясь в нескольких метрах.
Глаза молодого Голицына быстро пробежалась по фигурке княжны и тут же вперились в меня, изучая.
— А это должно быть знаменитый бастард, сделавший то, что другим Бельских оказалось не под силам, — издевательским тоном произнес он, при этом его взгляд оставался предельно холодным и собранным.
— Нарываешься? — Юлия улыбнулась, но так что парень вздрогнул.
Едва заметно, но все же вздрогнул. Похоже среди остальных одаренных-аристо у Юлии сложилась репутация человека с кем лучше не шутить.
— Всего лишь хотел предложить небольшой дружеский спарринг, — развел руками Григорий.
Внезапное отступление выглядело наигранным. Нас провоцировали, но зачем? Через секунду стало понятно.
— Как насчет новичка в наших дружных рядах? Не желает он испытать полученные силы?
А вот и причина — меня хотели увидеть в настоящем бою. Точнее оценить, что из себя представляет темная лошадка, претендующая на трон одного из Уделов. Примитивная, но эффектная разводка на классическое «слабо». Мол, испугаешься и отступишь?
Останься я прежним, то прием мог сработать. Но я это уже не я. Не обычный подросток, что пытается доказать, чего он в действительности стоит.
— Чтобы собирать твои останки потом по всему полю? — Юлия покачала головой. — Нет, если хочешь драться, то дерись со мной.
— А что твой повелитель не хочет? И почему он молчит, или ты всегда за него отвечаешь? — Григорий улыбнулся.
Юлия не стала оборачиваться, оценить мою реакцию. А я стоял и смотрел, и думал: а ведь я могу его убить, этого напыщенного представителя древнего рода, считавшего себя всесокрушающей боевой машиной, напитанной боевой магией под завязку. Убить исключительно за счет грубой силы. Проломить выставленные Щиты, и выпить все тепло тела, одним единственным прикосновением.
Это было словно откровение, на секунду я даже потерялся, не зная, как реагировать на открывшуюся грань характера. Рассуждать об убийстве без злости, без ярости, ненависти или любых других чувство было странно и не слишком приятно.
— Хорошо, как хочешь. Давай разомнемся с тобой, я не против, — так и не дождавшись ответа, произнес Григорий. Бросил на меня еще один оценивающий взгляд и направился на другую половину полигона.
Княжна только теперь обернулась, а точнее бросила через плечо.
— Только не вмешивайся. Здесь везде блокираторы, это тренировочный поединок.
— Понял, — я кивнул и отошел к границе поля. На противоположной стороне стояла спутница Голицына, так и не потрудившаяся подойти ближе.
Соперники застыли друг напротив друга в разных концах площадки. На секунду наступила тишина, такая плотная, что об нее можно порезаться. Затем мир вздрогнул и чуть изменился. Совсем немного, но этого хватило чтобы по магическому фону пробежала легкая рябь.
Первым атаковал Григорий, за его спиной сформировалось темное облачко, быстро выраставшее в размерах. Один удар сердца — и вперед метнулись антрацитово-черные щупальца.
Юлия резко вскинула руку перед собой. Гибкие отростки словно натолкнулись на невидимую стену, чтобы в следующее мгновение пасть на землю в виде разбившихся осколков.
— Даже магия превращается в лед, — пробормотал я, впечатленный.
Все произошло невероятно быстро. Удар и тут же защитное контрзаклинание.
Голицын пробормотал под нос ругательство, кажется он не ожидал, что с его творением справятся так легко. Не делая пауз, Григорий снова атаковал, на этот раз вперед полетело нечто напоминающее неряшливый комок из пепельно-призрачных лезвий.
Княжна провела ладонью перед собой. Воздух заискрился, темные лезвия на секунду застыли, увязая в выставленной защите. Стало понятно, что произошел классический перехват заклинания.
Контур «лезвий» подвергся вмешательству, дополнен аккуратными штрихами, словно украшен узорами, придавшими ему завершенность. Это было даже эстетически красиво, для тех, кто мог видеть магические переплетения энергии. Затем измененное заклятье полетело назад.
Все заняло не больше секунды, и со стороны выглядело так, словно Юлия отбила голой рукой боевое заклятье.
Хоп — и темные лезвия летят к отправителю. Почти сразу слышится вскрик.
— Проклятье! — Григорий трясет рукой. На коже проступает ожег от жгучего холода.
Девушка на противоположном конце полигона качается вперед, готовая прийти сородичу на помощь, но Голицын приходит в себя, отмахиваясь, чтобы не мешала.
Интересно, кто это? Судя по готовности бежать, кто-то из младших ветвей клана.
Наступает очередь Юлии переходить к атаке. Колючий белый шар, уже однажды виденный во дворе складского комплекса, отправляется в полет. В прошлый раз, он превратил машину в замерзшую игрушку. Однако противник похоже знал, что его ждет, поэтому мгновенно выставляет щит, переливающийся черными прожилками сложных узоров.
Шар с гулким хлопком взрывается, Голицын одним движением свертывает защиту и пытается перейти в контратаку. От разрыва заклятье Хлада разлетается на куски, смешанная с песком каменистая поверхность полигона затягивается корочкой льда. Григорий не обращается на это внимание, а зря. Через секунду лед вдруг взрывается острыми шипами.
— Ай!
