class="p">На ум приходят вопросы, но я держу их подальше, отвечая так, как он меня учил:
- Да, Сэр.
Как только я ложусь обратно, а мои ноги располагаются там, где он пожелал их видеть, не снимая туфли, согласно его приказу, а мои волосы ниспадают с подлокотника дивана, он снова тянется к моей руке и опускает ее к киске.
- Подумай о том, что ты видела. Тебя взволновало наказание?
Сцена вновь вспыхивает передо мной.
Я киваю.
Его палец скользит по моим накрашенным губам.
- У тебя есть голос. Используй его. Я хочу слышать тебя. Я хочу слышать твои ответы. Когда придет время, я пожелаю услышать твои мольбы и крики экстаза и боли. Говори.
Обалдеть.
Это реально.
Это происходит на самом деле, и мое тело объято огнем.
- Да, Сэр. Это меня возбудило.
- Ты когда-нибудь испытывала на себе жжение ремня?
Я начинаю качать головой и быстро исправляюсь.
- Нет, Сэр.
- Стека?
- Трости?
Я каждый раз отвечаю отрицательно, но образы того, как это происходит, запечатлены в моем сознании, когда я представляю, как каждый из перечисленных предметов жалит мою плоть. Моя киска сжимается, а соски продолжают мучительно твердеть.
Он раздвигает мои ноги шире, глядя на средоточие моей плоти. Я борюсь с желанием свести ноги, чтобы скрыть то, что, я уверена, он может видеть – я вся мокрая от предвкушения.
Когда он поднимает взгляд, и наши глаза встречаются, его темные радужки сверкают.
- Стек на нежной плоти киски ощущается лучше, чем разряд электричества.
Мои глаза расширяются, а внутренности скручивает. Потребность сомкнуть бедра и защитить мою самую чувствительную часть тела почти непреодолима, поскольку мои колени начинают дрожать.
- Электричество? Стек... прямо там?
Вместо ответа он продолжает отдавать приказы:
- Не отводи от меня взгляда и покажи мне, как ты это делаешь - как заставляешь себя кончить.
В голову приходит мысль пуститься в отрицание о том, что я делаю это – трогаю себя – или в целом занимаюсь чем-то подобным. Вместо этого я погружаюсь в его темный взгляд, когда нахожу клитор. Маленькие круги на чувствительном комочке нервов заставляют мою шею вытянутся, а спину выгнуться. Я продолжаю двигать пальцем, спускаясь к входу, и подтверждаю то, что я уже знаю. Используя влагу, я продолжаю доводить себя до пика.
И дело не только в моих прикосновениях.
Дело в нём. Его пристальный взгляд сосредоточен только на мне.
Все дело в его близости, поскольку он наблюдает за каждым моим движением.
Во мне живёт странная потребность доставить ему удовольствие своей покорностью, и, судя по тому, как его взгляд темнеет, я думаю, у меня получается. Одного этого достаточно, чтобы довести меня до кульминации. Мои собственные прикосновения просто дополнение к основному источнику наслаждения.
В момент, когда я издаю стон, его рука тянется к моей. Поднимая ее, он открывает свои полные губы и медленно всасывает мою влагу с моих пальцев.
Черт возьми, это так горячо.
- Теперь твоя грудь, - требует он.
Я слишком загипнотизирована его низким голосом, действиями, гортанными звуками, которые он издает, и его присутствием, чтобы спорить. В прошлом я по большей части игнорировала свою грудь, вместо этого сосредотачиваясь на достижении разрядки, а затем все шло обычно ко сну. Делая, как он велит, я поднимаю обе руки, обнаруживая, что моя грудь тяжелее, чем обычно.
- Сожми соски.
Я издаю пронзительный крик, удивившись их чувствительности.
- Представь себе стек на них, когда они такие потрясающие и набухшие, как сейчас.
Я не могу себе этого представить.
Я никогда не задумывалась об этом, и теперь образ женщины за соседней дверью приобретает большее значение для меня. Мужчина подождал, пока она достаточно возбужденной, а затем занялся ее грудью, зная, что она будут более чувствительной к боли.
- Пожалуйста, Сэр, - умоляю я, желая большего, как и она.
Мужчина тянется к пряжке своего ремня.
Что он собирается делать?
И тогда я замечаю выпуклость - его растущую эрекцию. Когда мои глаза расширяются под атласом маски, он произносит:
- Правила не изменились, красавица.
Я не совсем понимаю, что это значит, но что бы это ни было, я не готова сказать «нет».
Этот мужчина не вынимает ремень из петель, как это сделал арень в соседней комнате. Вместо этого он расстегивает застежку, затем верхнюю пуговицу брюк и опускает молнию. Когда он стягивает вниз пояс своих боксеров, его эрекция выскакивает вперёд.
Я оцениваю его длину и толщину. Возможно, дело в ракурсе или, может быть, в самом «Кружеве и коже», но я хочу протянуть руку, прикоснуться к бархатистой коже и облизать блестящую головку.
Его большая ладонь оглаживает всю длину.
- Заставь себя кончить, но не отводи глаза.
Я не знаю, имеет ли он в виду свои сексуальные глаза или свой великолепный член. В любом случае я не могу смотреть куда-то ещё, так как одна моя рука уже устремляется к чувствительной груди, а другая вырисовывает круги на клиторе. Он продолжает отдавать приказы, управляя моей скоростью, ускоряя и замедляя меня. Опыт - это агония и экстаз одновременно. Взлеты и падения. Подъёмы и спады. Ощущения переплетаются с тембром его голоса, и этот коктейль скручивает мои внутренности, как центрифуга, наращивая силу до тех пор, пока потеря контроля не становится единственным вариантом.
Комната вокруг нас наполняется звуками - и его, и моими. Моя спина выгибается, а каблуки моих туфель угрожают кожаной обивке дивана.
Я балансирую у самого края пропасти, когда его рука на члене ускоряется, а лицо под черной маской искажается. Я никогда не касалась себя перед мужчиной и не видела, как мужчина делает то же самое. Возможно, это самый чувственный и сексуальный опыт, который у меня когда-либо был без секса.
Я не уверена, должна ли я просить разрешения на оргазм. Если честно, я даже не могу думать о том, что должно произойти. Мой разум как в тумане, кожа горит, и каждый нерв в моем теле возбуждён. Напоминает серию фейерверков на празднование Дня Независимости, фитиль уже зажжен. Дороги назад нет.
- О! Ох! - каждый вскрик моего освобождения громче предыдущего.
Пальцы ног подгибаются, а колени непроизвольно выпрямляются.
Следует серия взрывов, которые зарождаются в самой глубине и расходятся во всех направлениях, заставляя все тело вспыхнуть. Я стараюсь не спускать с него глаз, пока всплески удовольствия не утихают. Я открываю глаза, когда комната наполняется гортанным ревом, а мой живот
