Если не считать утреннего происшествия, то этот день не отличался от прочих. У сокровищницы меня встретили рабы и вольноотпущенники, с нетерпением ожидая, когда я открою им дверь. Рассказ об убийстве, послужившем причиною моего опоздания, взбодрил их. Потом я подписал отправку очередной партии серебра легионам и ушел, когда мои подопечные начали взвешивать золото, прибывшее из Испании.
Покинув душный храм, пропахший фимиамом и жертвоприношениями, я вышел на свежий воздух. Разумеется, относительно свежий, поскольку ветер дул не с рыбных рынков, и не со стороны скотобойни, и даже не с открытых могил, что было бы хуже всего, а с севера, с Альп. Это было приятным времяпрепровождением, но длилось оно недолго, поскольку мне надлежало приступать к своим обязанностям. Я остановился в дверях храма, ибо что-то меня насторожило, и огляделся. Статуя Сатурна стояла на своем месте, и ничто в ее облике не изменилось. Наверху, как всегда, ворковали голуби, свившие гнезда на стропилах. Будучи одним из древнейших зданий города, этот храм был целиком построен из дерева. Все альковы и дверные проемы на первый взгляд также не вызывали никаких подозрений. Наконец мой взгляд упал на низенькую дверь справа от входа. Как некогда сообщил мне Миниций, вольноотпущенник, состоящий на государственной службе, она вела в старые кладовые, которыми уже давно не пользовались. Я подошел поближе, чтобы узнать, что же все-таки с ней не так.
У ее порога было очень много свежих следов, отпечатавшихся на пыли храма. Уж не решила ли найти здесь приют очередная группа вставших на преступный путь рабов? Не знаю, почему у меня возник этот вопрос. Возможно, если бы не скука, мне не было бы никакого дела до этих пыльных следов. А возможно, вопрос возник потому, что меня одолевали разные думы. Например, почему убийца Мания Оппия не снял с него драгоценности, которые были настолько дорогими, что можно было бы, продав их, прокормить бедную семью в течение двух, а то и трех лет? Не исключено, что эту мысль нашептал мне на ухо мой добрый гений. И хотя таковые считаются добрыми духами, которые нас охраняют, я все больше убеждаюсь, что мой бесплотный покровитель не соответствует данному определению и постоянно втягивает меня в неприятные истории.
Уже второй раз за день я принялся исследовать вещественные доказательства. Следы были оставлены как сандалиями, так и босыми ногами, которые, очевидно, принадлежали рабам. Сандалий было две, от силы три пары. Выпрямившись, я осмотрелся по сторонам, чтобы убедиться, что вокруг никого нет, ибо ощущал себя забравшимся на дерево мальчишкой, которому в это время надлежало сидеть на уроках. Осторожно подошел к стенной нише, взял фонарь и вновь вернулся к двери.
Следы обнаружились и на маленькой площадке, от которой вправо шла лестница. Я начал медленно спускаться по ступенькам, ожидая, пока глаза привыкнут к темноте. Внизу света дымящегося фитиля вполне хватало, чтобы разглядеть окружающую обстановку. Ступеньки заканчивались еще одной, очень маленькой площадкой, на которой едва мог разместиться один человек. С трех сторон ее ограждали двери. Последние ступеньки лестницы и эти три комнаты находились ниже фундамента храма и были вырезаны прямо в основании расположенной под ним скалы. Эта часть храма была гораздо древнее комнат, в которых хранились сокровища. Я испытывал странное ощущение, стоя на том самом месте, где некогда, возможно, стоял сам Ромул.
Прежде всего я решил войти в ту дверь, которая находилась напротив меня. Переступив ее порог, я оказался посреди маленькой комнатушки. Ее стены были расписаны богами и демонами в этрусском стиле. На одной из картин был изображен человек с завязанными глазами. Его жестоко терзала собака или волк, причем зверя держало на поводке какое-то человекоподобное существо с длинным носом и ушами демона смерти. На другой фреске двое обнаженных мужчин сцепились в смертельной схватке, а со стороны за ними наблюдали женщины в жреческом одеянии. Один из участников поединка, схватив другого за горло, пронзил его мечом насквозь, а тот вонзил свое оружие в бедро победителя. Кровь из их ран текла ручьем. На третьей стене воин в старинных доспехах, держа за волосы сидящего перед ним на земле пленника, перерезал ему горло.
Хотя я человек не суеверный, но эти древние картины внушали ужас. Неужели эти давно забытые культовые обряды были угодны Сатурну? Неужели подобные сцены происходили в те времена, когда в храме проводились обряды посвящения? Это было не простое кровопролитие, к которому мы привыкли, но религиозное ритуальное зрелище. Мы восхищаемся нашими богами, покровителями сельского хозяйства, ремесел и войн, но не питаем никакой симпатии к кровожадным божествам преисподней. Очевидно, наши предки не были столь разборчивы в своих пристрастиях.
Надо бы позвать сюда Катона, подумал я. Увидев эти картины, он, возможно, обратится к Сенату с прошением вернуться к человеческим жертвам, поскольку таковые были приняты во времена наших предков.
На полу громоздилась какая-то куча, покрытая сверху большим куском ткани. У входа я обнаружил стенную нишу и поставил в нее лампу. Потом подошел и приподнял с пола ткань. Под ней оказалась груда оружия, в основном мечи и короткие копья, отливавшие блеском металла в отсветах пламени. Я увидел большой гладий — меч легионеров, который встречался во всевозможных формах, как более поздних, так и более ранних, относящихся к временам Сципиона и Пунических войн. Тут также хранился длинный кавалерийский меч, спата, и множество гладиаторского оружия. Некоторые из сложенных в куче копий обычно применялись на охоте, например копье с широким лезвием для охоты на кабанов. Иные, такие как легкий дротик и тяжелый пилум, применялись во время войн. Причем оба эти вида оружия были устаревшего типа.
Выглядел весь этот арсенал довольно странно, ибо включал в себя образчики оружия самого различного происхождения. Непонятно только, для какой цели была собрана эта коллекция. Прикрыв ее сверху куском ткани, я отправился осмотреть две другие комнаты. Одна из них оказалась пуста, во второй находилось несколько щитов. Так называемых скут — больших, закрывающих тело щитов, которые носили легионеры регулярной армии, — в этой куче не было. Среди прочих преобладали маленькие круглые и овальные щиты, применявшиеся в пеших войсках.
Я поднялся по лестнице обратно в помещение храма и внимательно огляделся по сторонам, дабы убедиться, что мое посещение подземелья никем не замечено. Потом поставил фонарь на прежнее место в нишу и вернулся в сокровищницу.
— Где тебя носило? — грозно осведомился Миниций, вскинув на меня глаза из-под седых бровей.
Поскольку должность придавала вольноотпущеннику большую значимость, то застенчивость и робость были ему чужды. Он сидел за столом и что-то быстро писал на свитке папируса.
— Приспичило сходить по нужде в бани. Должно быть, сегодня утром съел что-то не то.
— Скорее всего, ты вчера вечером хлебнул лишнего. Вот, гляди. Это все тебе нужно подписать.
Я просмотрел всю эту кипу бумаг, не имея никакого представления о том, что подписываю. В выстроенных колонками цифрах способен разобраться лишь тот, кто посвятил такого рода деятельности всю свою жизнь. Волей-неволей приходилось целиком положиться на Миниция. Однако по этому поводу у меня не было никаких опасений, поскольку все квесторы на протяжении последних сорока лет делали то же самое.
